Совершенно секретно: Альянс Москва — Берлин, 1920-1933 гг.

«В полной победе России над Польшей вряд ли можно больше сомневаться. Россия отклонила посредничество Англии, отвергла всякое вмешательство Лиги Наций и вынудила Польшу непосредственно просить о перемирии и заключении мира.

Приведут ли начавшиеся переговоры действительно к окончательному прекращению военных действий, определенно сказать нельзя. Вполне вероятно, что большевистские армии продвинутся за Вислу к границам Германии. В таком случае в Европе сложилась бы совершенно новая политическая ситуация. Германия и Россия пришли бы в непосредственное соприкосновение. Одна из важнейших целей версальской политики — разделение Германии и России сильной Польшей — была бы перечеркнута».

Зект отверг возможность войны Германии против России на стороне Антанты, подчеркнув ее полную бесперспективность (она превратила бы Германию «в вассала Англии»).

«Если Германия примет сторону России, то она сама станет непобедимой, ибо остальные державы будут вынуждены тогда считаться с Германией, потому что они не смогут не принимать в расчет Россию».

Сотрудничество с Россией позволит Германии осуществить «подрыв основ Версальского мирного договора», чего Берлин как раз и добивался.

Вместе с тем, чтобы выиграть время и действовать сугубо в интересах Германии, он дистанцировался от того, чтобы «открыто и немедленно принять сторону России», предложив выждать и посмотреть, «какова ударная сила России и достаточна ли она для того, чтобы действительно поддержать нас в случае разрыва между Антантой и Германией». Нейтралитет — вот ключ, который «в момент слабости» Германии позволял сохранить ей как «совершенно лояльную позицию в отношении Антанты и России», так и «полную свободу действий в будущем».

Он призывал «совершенно открыто заверить русских» в миролюбии Германии и заявить о ее желании «жить с Россией в дружбе и поддерживать двусторонний экономический обмен на основе полнейшей взаимности. И при этом следовало бы выразить надежду, что Россия будет полностью уважать границы империи 1914 г., так как мы чувствуем себя обязанными уберечь от ужасов войны те области, которые принадлежали Германии до вступления, в силу мирного договора».

И далее следует весьма примечательный пассаж, который, по сути, явился концептуальной основой германского подхода к взаимоотношениям с Советской Россией на протяжении всего «рапалльского периода»:

«По всей вероятности, Россия будет искать дружбы с Германией и уважать ее границы, во-первых, потому, что она всегда действует постепенно, до сих пор уважает право на самоопределение тех народов, которые не относятся к ней враждебно, во-вторых, также потому, что она нуждается в рабочей силе и промышленности Германии. Если же Россия нарушит границы Германии 1914 г., то нам из-за этого вовсе не нужно бросаться в объятия Антанты, а скорее следует привлечь на свою сторону Россию путем заключения союза».

11 августа 1920 г. через линию польско-советского фронта на советскую сторону перешел первый эмиссар из Берлина — Энвер-паша, бывший военный министр Турции в 1914–1918 гг. Его связывала с Зектом личная дружба: они подружились в 1916 г., когда Зект возглавлял генеральный штаб турецкой армии. 11 августа 1920 г. член РВС Западного фронта, председатель ВЧК Ф. Э. Дзержинский (он же председатель Политбюро ЦК РКП(б) и член Временного ревкома Польши) сообщал Ленину шифротелеграммой из Белостока:

«Сегодня ночью из Германии приехал с предложениями Энвер-Паша с двумя другими турками. <…> Направляю их сегодня Смилге»[46].