Советник

Надо же, до чего осведомленный человек.

- Так что там нас скоренько отыщут. И положат. Или еще раньше. Арвис, может, и заноза в заднице, но не дурак. А этот, из наемников, тем паче… видал я таких. Нет уж, я лучше туточки посижу.

- Да иди ты…

- И ты посидишь. Посидишь и подумаешь. Болячка, конечно, та еще пакость. Но то ли заболеем, то ли нет, это как оно богам угодно будет. А вот коль на рожон переть, то точно поляжем.

- Ну ты…

- Сам такой.

- Я ж по-доброму упредить хо… - он захлебнулся, не договорив. И жаль, что стена не пропускала запахи. Ирграм был уверен, что ощутил бы его – терпкий сладкий запах свежей крови.

- Говорю же, дурак… - пробормотал стражник.

А потом что-то звякнуло о камень. Должно быть тело.

Дальше Ирграм слушать не стал. У него был путь. И цель имелась. До подвалов он добрался быстро, а уже внизу вдохнул кислый запах браги.

И людей.

Ну да, винные погреба закрыты именем барона, да только когда это имя хоть кого удерживало. Пьяное тело лежало поперек дороги, и Ирграм осторожно переступил через него.

И через второго.

А вот третий был почти мертв. Он лежал, уставившись в потолок, и дышал часто, хрипло. В груди его клекотало, а губы спеклись красной коростой.

Ирграм задержался.

- Видишь меня? – спросил он. В подвале было темно, во всяком случае для людей. Последний факел едва-едва тлел. Но живой мертвец прикрыл глаза.

- Ты… пришла… ты… прости… я не хотел… не хотел тогда… случайно вышло… ты сама виновата, полезла к пьяному. А я пьяный дурной… ты прости, ладно? Я же…

Ирграм вытянул силу, которая, против опасений, ничем-то не отличалась. Стало быть, алкоголь на нее не влияет.

Он разогнулся.

И огляделся.

И застыл, увидев внимательный взгляд черных, что бездна, глаз.

- Тише, - сказала девочка в мужском костюме, который был ей безбожно велик. – Разбудишь. Пусть спят.

Откуда она взялась, проклятая мешекская принцесса?

Это ведь из-за нее все… из-за нее и того жреца, который пообещал свободу, но обманул. Все врут.

- Тише, - куда строже повторила девочка и шагнула навстречу. Ладонь её легла на лоб и она чуть нахмурилась. – Неправильный.

- Какой есть, - пробормотал Ирграм, не способный пошевелиться.

- Есть смерть. Есть жизнь. Не вместе. Можно взять одно. Другое. Поменять. А тут и так. И так, - она сложила две руки так, что большие пальцы сомкнулись, а вот ладони смотрели в разные стороны. – Нерпавильный.

- Что с того? - он дернул шеей. – Отпусти.

Она усмехнулась одними кончиками губ. И покачала головой.

Что она собирается делать?

Девочка двинулась по кругу. И Ирграму не осталось ничего, кроме как следить за ней, насколько это возможно.

- Что ты… здесь… делаешь, - он занервничал, когда она оказалась за спиной. И пусть девчонка явно была рядом, но Ирграм не слышал её! Более того, и запаха не ощущал. Её словно бы не стало.

- Идти. За ты, - она ткнула пальцем под ребра. – Идти и видеть. Ты.

Не повезло.

В очередной раз, мать его, не повезло.

- Смотри, - пощечина обожгла и заставила оскалиться. Ирграм напрягся, но его тело больше не подчинялось ему. А черные глаза девочки оказались вдруг рядом.

И он понял, что от нее все же пахнет.

Остро знакомо пахнет.

Пирамидой.

Старым камнем, что пропитался кровью от вершины до основания. Благовониями. Молитвами. Потом и дерьмом тех, кто оставался там, на вершине. Многими смертями. И чем-то еще, что заставило сердце болезненно сжаться.

Он хотел было отвести взгляд. Это ведь несложно… должно было быть несложно, а вместо этого он задышал, громко и сипло. Рот наполнился слюной, а потом его вырвало бурой слизью.

Девочка же чуть склонила голову.

- Не знать, - сказала она задумчиво. – Не выходит. Убить?

Ирграм понял, что она может.

Просто.

Вот взять и… и оборвать тонкую нить псевдожизни.

- Я… тебе пригожусь, - выдавил он, сглатывая кислую слюну.

Не убедил.

Она стояла, чуть покачиваясь, перекатываясь с пятки на носок. И с носка на пятку. Она подперла подбородок пальцами.

- Странный. Мертвый не жить. Неправильно.

- А я живу! Мать вашу! Живу и… и хочешь, я убью? Кого скажешь? Мага, конечно, не выйдет, я не настолько силен, но попытаться могу.

И это будет сродни самоубийству, но Ирграм вдруг понял, что ему отчаянно хочется жить. Пусть так. Нечеловеком. Тварью, но кто сказал, что твари недостойны жизнь.

- Или проберусь… куда скажешь… хочешь, я буду служить? Верой и правдой? Клятву принесу…

Собственные голос казался жалким донельзя. И колени мелко тряслись. А темные пальцы потянулись к лицу. И обожгли прикосновением. Показалось вдруг, что эти пальцы охвачены пламенем, и оно пробралось внутрь, корежа такое почти совершенное тело.

- П-пожалуйста…

Огонь охватил щеки. И шею.

Он побежал по крови или что там заменяло ему кровь. Он окутал всего-то, с ног до головы, и в муке этой Ирграм все одно хотел жить.

- Я знаю… знаю… про болезнь знаю…

Огонь сделал язык неповоротливым. И еще… еще немного и Ирграм прекратит быть. Может, тело не выдержит, может, разум, но он чувствовал – осталось недолго.

- Пластина. Одна… у меня есть. Вторая. Надо найти. И выкинуть. Тогда… остановится. У меня тут. Я… отпусти.