Советник царя Гороха (сборник произведений)

От таких слов у слуг рты пораскрывались от удивления. Некоторые осуждающе, некоторые с жалостью покачали головами. Вскочив на Горбунка, царь помчался на Гороховские верфи. Царская мантия волочилась по земле, корону приходилось придерживать рукой. Он остановился возле одного из поворотов и торопливыми движениями расстегнул мантию. Ну улице толпа простого люда несколько опешив от удивления, наблюдала картину царя, скачущего без свиты на Коньке-Горбунке. «Ну вот, – подумал царь, – самое время для исторического поступка. Пусть будет народу хотя бы что вспомнить…». Стянув мантию на песцовом меху, он бросил ее вниз и сказал: « Берите с царского плеча, продайте купцам да между собою поделите!». Но, судя по реакции народа, исторического поступка не получилось: толпа просто тупо глазела на происходящее, как непонимающий бык, жующий сено. «Ну и хрен с вами!» – подумал царь, снял корону, вытер выступивший пот… «Нда, в этой же бандуре килограмма три, не меньше».

На верфи стояло гробовое молчание. Работники, узнавшие об исчезновении Никиты, частью разошлись по домам, частью по кабакам города Горохова. Осталась только горстка мастеров, старец Нестор да кузнец Мокрута. Они сидели в здании правления и угрюмо молчали.

– Что делать будем? – спрашивал старший литейщик.

– Возвращать нужно людей на завод, – твердо произнес Мокрута.

– А что толку? Кто будет теперь всем руководить? Кто все секреты мастерства волшебного знает?

– Ну, мы ведь знаем что-то? Могли бы многое и сами додумать?

– И-эх. Пропала наша держава, – процедил сквозь зубы мастер-корабельщик.

Царь, зайдя на территорию верфи, остолбенел. Погасшие литейные печи, пустующие цеха, брошенные инструменты и заготовки… Словно все люди в одно мгновение испарились. Его охватило горькое, ни с чем не сравнимое чувство, понять которое может лишь тот, кто достигнув цель своего путешествия ради чьего-либо спасения, застает лишь развалины и пожарища. Гнев смешанный с унынием… Долго ходил он по цехам, пока не нашел в одном из уголков приунывших мастеров, которые оставались.

– Что случилось, мастера-умельцы? Где все остальные?

– Ушли, царь батюшка…

– Как ушли?!!!

– Пешком, царь батюшка…

Царь гневно затопал, потом остановился, и несколько раз глубоко вздохнул. Властным голосом призвал к себе он Мокруту, и сказал:

– Веди меня кузнец к тем мастерам, которые более всего надобны. Сам, словом царским своим буду их уговаривать, а слово мое крепкое, мечом подтвержденное да огнем запечатанное…Кто не внемлет слову моему по-хорошему, того и я жалеть не буду…

Выйдя на берег Гороховки, царь окинул глазами спокойные речные просторы, жадно вдохнул воздух, пропитанный водной прохладой. В заводях недвижим стоял рыжеющий тростник. И ничто не нарушало этой первобытной тишины. Царю не хватало воздуха, его душила, словно удавка, глубокая обида за народ. Нет, не во власти было дело… Власть уже порядком ему надоела, и когда бы можно было ее сбросить, словно тяжкую ношу, он бы с удовольствием это сделал. Обидно было именно за народ, что сдавался в чужеземное рабство, отрекаясь от собственного корня, шел медленной поступью на свою погибель. Утратив веру и всякую духовную силу, утратив самое себя. «Поелику же кто чтобы что-то получить, утратит душу, то пользы не будет иметь» – вспоминалось царю вычитанное откуда-то изречение.

Постояв немного, они с Мокрутой двинулись к мастеровому поселку, недавно выросшему на самом берегу реки. Грубо сколоченные хибары, обитые горбылем и обрезками, крытые мхом, – они словно нищие, столпились на песчаном пологом берегу. На улочках поселка не было видно людей; в воздухе чувствовалось что-то грозное, настороженное.

Они подошли к одной из хибар. Раздался хриплый собачий лай.

– Отворяй, ливарник Вакула! Сам царь к тебе, окаянному, пришел! – закричал Мокрута.

За дверью послышалась возня, потом дверь со скрипом приоткрылась и оттуда показалась нечесаный рыжий парень, который бессмысленно хлопал глазами, будто спросонья.

– Ну здравствуй, ливарник… – царь строго посмотрел на растерявшегося парня.– Что же ты, Вакула, оставил верфь… Али я приказ такой давал?

– Сми… луй..луйсь, царь батюшка!!! – оторопел Вакула. В окнах соседских хижин показались любопытные глаза.