Советская внешняя разведка. 1920–1945 годы. История, структура и кадры

26 апреля 1933 года, после прихода нацистов к власти, Геринг учредил государственную тайную полицию (гестапо), в которую вошел и отдел Лемана. Через год в день рождения фюрера Леман был принят в СС, где получил звание гауптштурмфюрера и повышен в должности до криминалькомиссара. О доверии, которым Леман пользовался у нацистов, говорит тот факт, что Геринг включил его в свою свиту во время «ночи длинных ножей» 30 июня 1934 года, когда по приказу Гитлера было ликвидировано руководство штурмовых отрядов (СА) во главе с Ремом. А в канун 1936 года Леман в числе четырех сотрудников гестапо был награжден портретом фюрера с его автографом.

В 1934 году оператором Лемана стал прибывший в Германию разведчик-нелегал Василий Зарубин. Следуя указаниям Центра, он ориентировал Лемана прежде всего на работу по освещению деятельности СД, гестапо и абвера. И уже через некоторое время в Москву был направлен годовой отчет гестапо. Кроме того, от Лемана поступала важная информация о техническом оснащении и вооружении вермахта. Так, от него были получены описания новых типов артиллерийских орудий, в том числе дальнобойных, минометов, бронетехники, бронебойных пуль, специальных гранат и твердотопливных ракет для газовых атак. В 1936 году он сообщил о создании фирмой «Хейнкель» нового цельнометаллического бомбардировщика, о новом цельнометаллическом истребителе, специальной броне для самолетов, огнеметном танке, строительстве на 18 судоверфях Германии подводных лодок, предназначенных для операций в Северном и Балтийском морях. Не менее важной была переданная Леманом информация о том, что под личным контролем Геринга на заводах фирмы «Браваг» в Силезии в обстановке строжайшей секретности проводятся опыты по получению бензина из бурого угля.

Огромное значение имели поступившие от Лемана в конце 1935 года сведения о начале работ по созданию ракет на жидком топливе под руководством Вернера фон Брауна. В докладе объемом 6 страниц Леман, в частности, писал: «В лесу, в отдаленном месте стрельбища, устроены постоянные стенды для испытания ракет, действующих при помощи жидкости. От этих новшеств имеется немало жертв. На днях погибли трое». Доклад Лемана в декабре 1935 года был направлен Сталину и наркому Ворошилову, а в январе 1936 года – начальнику вооружения РККА Михаилу Тухачевскому. Начальник Разведупра РККА Семен Урицкий, которого также ознакомили с докладом, возвратив его, приложил к нему вопросник. В первом, пункте вопросника говорилось:

«Ракеты и реактивные снаряды.

1. Где работает инженер Браун? Над чем он работает? Нет ли возможности проникнуть к нему в лабораторию?

2. Нет ли возможности связаться с другими работниками в этой области?»

[53].

Эти вопросы были переданы Леману, и уже в мае 1936 года он сообщил дислокацию 5 секретных полигонов для испытания нового вида оружия, в том числе особо охраняемого лагеря Дебериц около Берлина.

Тогда же Леман внезапно оказался на грани провала. Арестованная гестапо некая Дильтей на допросах заявила, что советская разведка имеет в политической полиции своего агента по фамилий Леман. За Леманом было установлено наблюдение, но вскоре выяснилось, что Дильтей оговорила своего бывшего любовника, тоже Лемана, который также работал в гестапо.

В марте 1937 года Зарубин вернулся в СССР, и контакты с Леманом стала поддерживать Мария Вильковысская (Маруся), жена сотрудника легальной резидентуры в Берлине Александра Короткова. Связь осуществлялась через хозяйку конспиративной квартиры Клеменс. Она была иностранкой, практически не владела немецким языком и поэтому использовалась только в качестве «почтового ящика». Леман оставлял у нее материалы в запечатанном пакете, который потом забирала Вильковысская. Так продолжалось до октября 1937 года, когда Вильковысскую и Короткова отозвали в Москву. Ее сменил оставшийся единственным оперативным работником берлинской легальной резидентуры Александр Агаянц (Рубен). Но в декабре 1938 года Агаянц умер во время операции – и связь с Леманом прервалась на долгие два года.

Франция