Советские разведчики в нацистской Германии

Витя! Ты мой любимый брат и боевой товарищ, поэтому я хочу быть с тобой откровенным перед отправкой на выполнение боевого задания. Война за освобождение нашей Родины от фашистской нечисти требует жертв. Неизбежно приходится пролить много своей крови, чтобы наша любимая Отчизна цвела и развивалась и чтобы народ наш жил свободно. Для победы над врагом наш народ не жалеет самого дорогого — своей жизни. Жертвы неизбежны. И я хочу откровенно сказать тебе, что очень мало шансов на то, чтобы я вернулся живым. Почти сто процентов на то, что придётся пойти на самопожертвование. Я совершенно спокойно и сознательно иду на это, так как глубоко сознаю, что отдаю жизнь за святое, правое дело, за настоящее и цветущее будущее нашей Родины. Мы уничтожим фашизм, мы спасём Отечество. Нас вечно будет помнить Россия, счастливые дети будут петь о нас песни, и матери будут с благодарностью и благословением рассказывать детям о том, как в 1942 году мы отдали жизнь за счастье нашей горячо любимой Отчизны.

Девятнадцатого октября на главной улице Ровно — в те годы она носила название Дойче-штрассе — появился улыбчивый обер-лейтенант, явно прибывший с фронта. От местных офицеров, носивших фуражки и вальтеры, его отличали пилотка и парабеллум. В Москве ошибку учли и быстро прислали Кузнецову всё необходимое. Но подозрений Зиберт не вызвал: мало ли фронтовиков находилось тогда в городе! За все шестнадцать месяцев, которые Кузнецов пробыл в Ровно, ни одна из бдительных гитлеровских спецслужб не заподозрила в нём советского разведчика. Его документы просматривали за это время не менее семидесяти раз, и ни разу они не вызвали подозрений. Чекисты в Москве знали своё дело.

Первой задачей Зиберта было обзавестись своими источниками в многочисленных гитлеровских службах, находившихся в городе. В Ровно в тот момент располагалось руководство рейхскомиссариата «Украина», штаб командующего вооружёнными силами на Украине генерал-лейтенанта авиации Китцингера, штаб главного интендантства, хозяйственный штаб группы армий «Юг» и другие учреждения. Конечно, напрямую лезть в эти ведомства было слишком опасно, да и незачем. Информацию можно было добывать и в более неформальной обстановке — например в офицерском клубе или ресторане «Дойче хоф». Зиберт быстро стал популярен — не только благодаря своему весёлому нраву и компанейскому характеру, но и благодаря тому, что у него водились деньги. Для человека, служившего в хозяйственном ведомстве, это во все века считалось нормальным и подозрений не привлекало. Как и Штирлиц, Зиберт умело скрывал свою ненависть к врагам, вполне доброжелательно общаясь с ними и подкупая своей искренностью.

Однако Зиберту, в отличие от Штирлица, помогало то, что он не был одиночкой с радистом. Во-первых, под его началом в городе работали несколько надёжных людей, обеспечивших его целой сетью конспиративных квартир. Во-вторых, за его спиной была вся опергруппа «Победители», для которой обеспечение действий Кузнецова являлось одной из важнейших задач. Зиберт регулярно встречался с товарищами на так называемых «Зелёных маяках» — заранее оговоренных точках встречи, которые каждый раз менялись. Здесь Кузнецов (или его связные) получал деньги, машины, инструкции; сюда он отвозил полученную информацию для передачи в Центр. О таком Штирлиц мог только мечтать.

К началу 1943 года, когда последние остатки 6-й армии капитулировали под Сталинградом, ручеёк информации от Зиберта превратился в полноводный поток. Это были ценнейшие сведения о состоянии транспортных артерий (железных и шоссейный дорог), о количестве отправляемых на фронт эшелонов и идущих в обратную сторону эшелонах с ранеными. Кузнецову удалось засечь многие перемещения немецких дивизий. Кроме того, от своих новых друзей он узнавал многое о положении на фронте и в рейхе. А из Центра тем временем поступали задания — одно сложнее другого.

В поисках ставки фюрера