Советские силовики

В этом мире, говаривал когда-то сам Наполеон, есть только две альтернативные возможности – или командовать, или подчиняться. Михаил Васильевич Фрунзе, несмотря на его высокий пост, вовсе не принадлежал к тем, кто с детства мечтает командовать другими людьми. Он не наслаждался правом повелевать и приказывать, отправлять на смерть и миловать. Он не воспринимался как вождь, под знамена которого спешат построиться молодые честолюбцы, чувствующие будущего победителя.

Военному министру недоставало ауры властности и непобедимости. Даже в его облике и манерах не было ничего наполеоновского – апломба и надменной победительности, рождаемой полнейшей уверенностью в своей правоте.

Но вот другой вопрос: а политические амбиции у Фрунзе были? Он не принадлежал к когорте прирожденных военных и вовсе не собирался носить форму до самой пенсии. Пост председателя Реввоенсовета СССР и наркома по военным и морским делам – вершина карьеры? Или ступенька в восхождении на олимп? Кем он сам видел себя в будущем? Не воспринимали ли Михаила Васильевича в Кремле как опасного конкурента?

Иначе говоря, стоило ли товарищам по партии, коллегам по политбюро опасаться влиятельного и популярного военного министра, разгромившего последнего командующего Белой армией барона Петра Николаевича Врангеля и вернувшего России Крым? И тем самым по существу закончившего Гражданскую войну?

У Сталина давно был свой кандидат на пост военного министра. Но генсек еще не настолько окреп, чтобы решать крупные кадровые вопросы единолично. Михаил Васильевич Фрунзе возглавил военное ведомство в результате политического компромисса. Сговорились Иосиф Виссарионович Сталин, генеральный секретарь ЦК ВКП(б), и Григорий Евсеевич Зиновьев, хозяин Петрограда и председатель Исполкома Коммунистического интернационала. После смерти Ленина Григорий Зиновьев считал себя преемником вождя и главой мирового коммунистического движения.

Он же произносил основной доклад на первом после смерти Ленина ХIII съезде партии. Понимая, что он исполняет ленинскую роль, начал выступление очень благоразумно, процитировав стихи комсомольского поэта Александра Ильича Безыменского, написанные к этому случаю:

Видно, у мыслей дрогнули колени.В омуте глаз заблудилась тоска.

– Политотчет Цека… Читает… Читает…Не Ленин…

Григорий Евсеевич Зиновьев самонадеянно считал себя наследником Ленина – ведь он столько лет был самым близким к нему человеком, самым давним его соратником.

Фрунзе воспринимался как сторонник Зиновьева, находившегося на вершине власти. Вдвоем с председателем Моссовета и членом политбюро Львом Борисовичем Каменевым они казались мощной силой. Некоторое время после смерти Ленина страной фактически правила тройка – Сталин, Зиновьев и Каменев.

Михаил Васильевич Фрунзе, человек вполне самостоятельный, мог мешать далекоидущим планам генсека. Его положение и авторитет позволяли ему претендовать на первые роли.

Бывший помощник Сталина Борис Георгиевич Бажанов, бежавший в 1928 году за границу, писал:

«Фрунзе Сталина не очень устраивал, но Зиновьев и Каменев были за него, и в результате длинных предварительных торгов на тройке Сталин согласился – назначить Фрунзе на место Троцкого наркомвоеном и председателем Реввоенсовета, а Ворошилова его заместителем…

Фрунзе был очень способным военным. Человек очень замкнутый и осторожный, он производил на меня впечатление игрока, который играет в какую-то большую игру, но карт не показывает. На заседаниях Политбюро он говорил очень мало и был целиком занят военными вопросами».

Бажанов, пожалуй, единственный, кто писал о замкнутости Фрунзе, кто увидел в нем политического игрока с собственной стратегией. Другие, кто знал Михаила Васильевича, напротив, вспоминали его открытость, дружелюбие и полное отсутствие интриганства. «Его любила, – мало любить, – его обожала Красная армия. Он пользовался колоссальным авторитетом и доверием», – писал один из военачальников той поры.

Может быть, на Бажанова повлияло то, что в окружении Сталина к Фрунзе относились несколько настороженно? Михаил Васильевич, возглавив военное ведомство, отменил институт военных комиссаров и поставил во главе военных округов и соединений командиров, «подобранных по принципу их военной квалификации, но не по принципу их коммунистической преданности».

Бывший сталинский помощник разглядел в этом далекоидущий замысел:

«Глядя на списки высшего командного состава, которые провел Фрунзе, я ставил себе вопрос: “Если бы я был на его месте, какие кадры привел бы я в военную верхушку?” И я должен был себе ответить: именно эти. Это были кадры, вполне подходившие для государственного переворота в случае войны. Конечно, внешне это выглядело и так, что это были очень хорошие военные».

Бажанов пересказал свой разговор с другим помощником Сталина – Львом Захаровичем Мехлисом, который со временем станет заместителем наркома обороны и начальником политуправления Красной армии.