Советский Голем

Провалилась и амбициозная программа урбанизации и не потому, что не удалось разрушить русскую деревню. Деревня была разрушена, но вместе с нею было подорвано сельское хозяйство. Несмотря на гигантские капвложения, значительная часть техники, направленной в деревню, быстро превратилась там в груды металлолома. Механизаторы на мощных трак­торах систематически уничтожали чувствительную пахотную землю. Исчезновение малых деревень и отсутствие дорог привело к тому, что огромные пахотные земли были забро­шены. Мелиорация обратилась массовой вырубкой лесов. Хи­мизация привела к уничтожению флоры и фауны. Отток сель­ского населения, социологические сдвиги, отчуждение труда в деревне привели к массовому падежу скота в самые сытные сезоны оттого, что некому было кормить скот. В 1979 г. сельскохозяйственное производство в Нечерноземье выросло лишь на 2% по сравнению с исходным 1974 г. Эффективность капвложений упала, стоимость сельскохозяйственной про­дукции резко возросла. Примером может служить Тульская область. Урожаи там снизились, навоз исчез. Кислых почв стало на 75 тыс. га больше. Выяснилось также, что крестьяне совсем не хотят жить в новых населенных пунктах городского типа. И это не удивительно. В Тульской области, как и во многих других местах строили, например, пятиэтажные дома без канализации!

Во многих областях Нечерноземья сельскохозяйственное производство упало ниже уровня 1975 г. Псковская область уже три года не выполняет планы закупок сельскохозяйствен­ной продукции. В Калининской области — 235 колхозов и сов­хозов не выполнили трехлетний план ни по одному виду продукции.

Более того массовая урбанизация сельского населения России не решила ключевую проблему индустриализации — нехватку трудовых ресурсов и не только не решила, а даже ее усугу­била. Во-первых приток трудовых ресурсов из сельских райо­нов России оказался недостаточным, а во-вторых, хаотичным и направленным не в те районы, где прежде всего нужны были трудовые ресурсы, ибо основные капиталовложения дела­лись в местах с низкой плотностью населения. Более того коренное русское население Сибири, где шла основная стройка, стало массами покидать ее. Началась депопуляция целых областей таких, как Магаданская или Камчатская. Русское ко­ренное население почти покинуло Якутию. Если раньше тру­довые ресурсы в стране в основном регулировались государ­ственными органами, то впоследствии миграции населения приняли хаотический характер. Если в 1951-1955 гг. оргнабор в стране охватывал примерно 2833 тыс. человек, то в 1966-1970 гг. всего 573 тыс. человек.

Вместо того, чтобы ехать на стройки Сибири, русское сель­ское население выбирало большие города центральной России или ее южные районы, а также направлялось в Прибалтику и Среднюю Азию, что совсем не предусматривалось планом.

Положение усугубляется еще и тем, что молодежь вообще выражает растущее нежелание работать в промышленности. Резко выразилась тенденция ухода в сферу обслуживания. Подавляющее большинство выпускников сельских средних школ намерено учиться, а не работать после окончания школы. Так уже в 1963 г. только 10% выпускников средних сельских школ Новосибирской области хотело работать после окончания школы, а в Ленинградской всего 3%.

Но в настоящее время трудовые ресурсы русского села веро­ятно можно считать почти исчерпанными.

В то же время мусульманские районы страны почти не дали трудовых ресурсов для индустриализации. Мусульманское на­селение никогда не было в массе склонно к промышленному труду, предпочитая сельское хозяйство и сферу обслуживания.

Большие капиталовложения были сделаны и в районах с мусульманским населением, но оказалось, что рабочую силу для этих строек приходилось вербовать в России или на Украине. Так, например, строительство Нурэкской ГЭС в Таджикистане вербовало шоферов, экскаваторщиков, плотни­ков, штукатуров в Красноярске, Перми, Новокузнецке, Усть-Илимске, Находке, на Украине и в Прибалтике (в двух послед­них районах видимо русских). На строительстве электрохими­ческого комбината в той же республике было только 34% местных рабочих кадров, причем не указывалось, кто они по национальности. Часть из них также могла быть русскими или украинцами.

Молодежь Средней Азии, в основном, оседала в сельском хозяйстве и не только женщины, но и мужчины. Отток сель­ского населения из Средней Азии составил к 1978 г. не более 5%. Но и городское население Средней Азии, по существу, не оторвалось от деревни, ибо 40% горожан в этом регионе также занимается сельским хозяйством. В Узбекистане только 5% узбеков хотело бы переехать в город из деревни, а из них только 2% планирует это в течение ближайших двух лет. Примерно то же происходит в европейской Татарии, населен­ной мусульманами.