Читаем Советский Пушкин полностью

В 1820 году Пятигорск имел живописный вид, хотя возле источников было очень мало домов, всего 60 дворов. У подножия Горячей Воды (горы) стояли калмыцкие кибитки и шатры, в которых и жили приезжие. Недалеко находился временный военный гарнизон, солдаты; на арбах, запряженных волами, таскали камни для строительства гостиницы, постоянно сновали туда-сюда казаки на конях, иногда издалека слышались ружейные выстрелы.

Вместо ванных домов на горе были построены деревянные бараки. Сами ванны были выдолблены там, где били ключи серной горячей воды (46 градусов). До сих пор сохранилась каменная лестница с 68-ю узкими, крутыми ступеньками, по которой Пушкин поднимался к ваннам. Чистый воздух и целебные воды действовали быстро. Пушкин выздоравливал, скоро как будто и не было лихорадки. Он опять стал веселым, жизнерадостным, подвижным. Жизнь на водах была свободной. Далеко остались сановный Петербург и царские ищейки. Каждый день он видел и слышал что-то новое. Прогулки по окрестности, походы к источникам железистых вод, восхождение по лесным тропам на Железную Гору (там, где сейчас находится Железноводск), восхождение на Бештау, Машук, Змейку, ночевка в поле, в аулах, рассказы участников кавказской войны, которая еще шла, — все это позже отразилось в творчестве А. С. Пушкина. Большой след оставила эта первая поездка на Кавказ в душе поэта. Позднее, находясь в Кишиневе, он писал своему брату Льву Сергеевичу: «Два месяца жил я на Кавказе; воды мне были очень нужны и чрезвычайно помогли, особенно серные горячие. Впрочем, купался в теплых кисло-серных, в железных и в кислых холодных. Все эти целебные ключи находятся не в далеком расстоянии друг от друга, в последних отраслях Кавказских гор. Жалею, мой друг, что ты со мною вместе не видел великолепную цепь этих гор: ледяные их вершины, которые издали, на ясной заре, кажутся странными облаками, разноцветными и неподвижными; жалею, что не всходил со мною на острый верх пятихолмного Бештау, Машука, Железной Горы, Каменной и Змеиной. Кавказский край, знойная граница Азии, любопытен во всех отношениях» (24 сентября 1820 года, из Кишинева в Петербург. Дневники, воспоминания. С. 75).

Здесь в Пятигорске поэт задумал романтическую поэму «Кавказский пленник». Поэма родилась под впечатлением от увиденного, красоты кавказской природы, жизни горцев, их героизма и доброты, их гостеприимства. Два месяца прошли быстро. Нужно было уезжать. Маршрут путешествия Пушкина по Кавказу был такой: Кавказская — Тамань — Керченский пролив. Поэта ожидали новые впечатления. Впереди были Гурзуф, Бахчисарай, Кишинев. Но еще долго он будет помнить Кавказ, в феврале 1821 года в Каменке закончит «Кавказский пленник».

Через много лет, побывав в 1837 году в Пятигорске, Белинский напишет: «Тот, кто побывал на Кавказе, не может не удивляться правдивости картины Пушкина: смотрите, если угодно, стоя на высоте гор, где стоит Пятигорск, на гряду гор, — вы невольно вспомните те стихи, которых вы годами не вспоминали…».

Сохранились до сих пор рисунки, которые были сделаны поэтом на рукописи «Кавказского пленника»: казачий пикет на холме, черкесы в каракулевых папахах, всадник в бурке, развевающейся на ветру, и на краю рукописи написано: «Я пережил свои желания» — и там же пометка (Из поэмы «Кавказ»), впоследствии это было опубликовано.

С тех пор в стихах Пушкина все больше стали звучать кавказские мотивы. Поэта не покидает желание еще раз увидеть Кавказ, и в 1829 году он смог это осуществить. Хотя и вопреки воле царя, Пушкин решается без спроса поехать в действующую армию. Он страдал от опеки царя и постоянной слежки жандармов. Теперь он будет свободен от всего этого. И вот турецкий фронт, где его ожидала встреча с братом Левушкой, Николаем Раевским и с друзьями-декабристами М. Пущиным, В. Чернышевским и другими.



Ленинград. Памятник Пушкину работы Михаила Аникушина.

Установлен в 1957 году


Был май месяц, но еще не очень жарко. Прошло восемь лет, Пушкин ехал по знакомой дороге, многое изменилось за это время, особенно Горячеводск, куда из Георгиевска он специально приехал: сердце позвало его в места молодости. Город похорошел, построили много зданий, появились ванные дома, жилые, каменные большие здания, бульвар, цветники, павильоны. Он был один день в Пятигорске. В августе 1829 года, уезжая в Россию вместе с Пущиным, он еще раз заехал в Горячеводск, жил сначала в гостинице, а затем уехал в Кисловодск и поселился в доме доктора Реброва.

До последнего времени не было ясности в вопросе о пребывании А. С. Пушкина на Минирельных Водах. Но незадолго до Великой Отечественной войны был найден журнал, куда записывались посетители этих мест в 1829 г.

Перейти на страницу:

Все книги серии Советский век

Москва ельцинская. Хроники президентского правления
Москва ельцинская. Хроники президентского правления

Правление Бориса Ельцина — одна из самых необычных страниц нашего прошлого. Он — человек, который во имя стремления к личной власти и из-за личной мести Горбачеву сознательно пошел на разрушение Советского Союза. Независимость России от других советских республик не сделала ее граждан счастливыми, зато породила национальную рознь, бандитизм с ошеломляющим размахом, цинизм и презрение к простым рабочим людям. Их богатые выскочки стали презрительно называть «совками». Ельцин, много пьющий оппортунист, вверг большинство жителей своей страны в пучину нищеты. В это же время верхушка власти невероятно обогатилась. Президент — человек, который ограбил целое поколение, на десятилетия понизил срок продолжительности жизни российского гражданина. Человек, который начал свою популистскую карьеру с борьбы против мелких хищений, потом руководил страной в эру такой коррупции и бандитизма, каких не случалось еще в истории.Но эта книга не биография Ельцина, а хроника нашей жизни последнего десятилетия XX века.

Михаил Иванович Вострышев

Публицистика / История / Образование и наука
Сталинский проконсул Лазарь Каганович на Украине. Апогей советской украинизации (1925–1928)
Сталинский проконсул Лазарь Каганович на Украине. Апогей советской украинизации (1925–1928)

В истории советской национальной политики в УССР период с 1925 по 1928 гг. занимает особое место: именно тогда произошел переход от так называемой «украинизации по декрету» к практической украинизации. Эти три непростых года тесно связаны с именем возглавлявшего тогда республиканскую парторганизацию Лазаря Моисеевича Кагановича. Нового назначенца в Харькове встретили настороженно — молодой верный соратник И.В. Сталина, в отличие от своего предшественника Э.И. Квиринга, сразу проявил себя как сторонник активного проведения украинизации.Данная книга расскажет читателям о бурных событиях тех лет, о многочисленных дискуссиях по поводу форм, методов, объемов украинизации, о спорах республиканских руководителей между собой и с западноукраинскими коммунистами, о реакции населения Советской Украины на происходившие изменения.

Елена Юрьевна Борисёнок

Документальная литература

Похожие книги

1993. Расстрел «Белого дома»
1993. Расстрел «Белого дома»

Исполнилось 15 лет одной из самых страшных трагедий в новейшей истории России. 15 лет назад был расстрелян «Белый дом»…За минувшие годы о кровавом октябре 1993-го написаны целые библиотеки. Жаркие споры об истоках и причинах трагедии не стихают до сих пор. До сих пор сводят счеты люди, стоявшие по разные стороны баррикад, — те, кто защищал «Белый дом», и те, кто его расстреливал. Вспоминают, проклинают, оправдываются, лукавят, говорят об одном, намеренно умалчивают о другом… В этой разноголосице взаимоисключающих оценок и мнений тонут главные вопросы: на чьей стороне была тогда правда? кто поставил Россию на грань новой гражданской войны? считать ли октябрьские события «коммуно-фашистским мятежом», стихийным народным восстанием или заранее спланированной провокацией? можно ли было избежать кровопролития?Эта книга — ПЕРВОЕ ИСТОРИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ трагедии 1993 года. Изучив все доступные материалы, перепроверив показания участников и очевидцев, автор не только подробно, по часам и минутам, восстанавливает ход событий, но и дает глубокий анализ причин трагедии, вскрывает тайные пружины роковых решений и приходит к сенсационным выводам…

Александр Владимирович Островский

Публицистика / История / Образование и наука