Совместный исход. 1976

Здесь вновь сказывается его чиновное, в общем-то бесправное положение в партийной верхушке. Как мы в отношении него самого, так и он там может лишь исподволь протаскивать что-то свое, давать замечания, которые часто игнорируют, но ничего существенного он не может там определять и уж во всяком случае, решать.

На прошлой неделе был здесь Уоддис. Приехал договариваться о визите своего генсека в Москву, но чтоб на уровне Брежнева. Дело тянется более трех лет. Но и на этот раз Б.Н. отфутболил визит на будущий год.

За эти две недели пришлось также заниматься с Блатовым подготовкой бесед Брежнева с Нето (президент Анголы), заодно доводить текст интервью Брежнева французскому телевидению. Оно состоялось 4 октября и, кажется, произвело впечатление на Западе. Таковы законы современной политики и массовой информации! Те же самые слова в сотнях умных и авторитетных статей имеют почти нулевой результат. А здесь - даже без особых аргументов - означают вклад в реальную политику.

А московская публика несколько дней не могла придти в себя от удивления, - как это Брежнев целые полчаса без всякой бумажки так гладко все говорил. Ей в голову не приходит, как это делается.

Вот еще одно на эту тему. Произошло позавчера. А вчера полностью дано в газетах. Привожу выдержки из речи Кириленко по случаю вручения Брежневу второй звезды Героя в связи с семидесятилетием.

«Дорогой Леонид Ильич! За это время ты, как никто, так высоко поднял величие нашей Родины, ее народов, так мудро изменил развитие мира в сторону разрядки и утверждения прочного мира на Земле, за что ты, Леонид Ильич, законно снискал глубокую любовь миллионов людей нашей планеты.

Партия и народ любят тебя, Леонид Ильич. Весь твой жизненный путь, мудрость и талант дали тебе возможность собрать и впитать в себя такие драгоценные качества партийного и государственного деятеля, которые присущи только великому человеку нашего времени, вождю нашей партии и всех народов нашей Отчизны».

Кажется, мы выходим на последний рубеж. Помнится, в отношении Никиты мы до такого не доходили.

Вчера я невольно оказался при телефонном разговоре Гришина с Пономаревым (тот болеет и на ПБ и при награждении Брежнева не присутствовал). Б.Н. ему рассказывает что было. Они на «Вы» и, следовательно, не очень интимны в общении, но все же он рассказал что было и под конец не удержался: «Длинно, говорит, выступал Андрей Павлович. И все одно и тоже, все уже известно. Все уж утомились, а он все говорит и говорит. Больше - чем другие в таких случаях».

Коробит старика этот неумолимый процесс культизации Брежнева.

23 октября 76 г.

Брежнев беседовал с Хаммером. Этот, как и Гарриман приехал рекламировать Картера. А Брежнев ему: «Не знаю, не знаю. Но то, что ваш президент наговорил про разрядку и про Советский Союз, - ни в какие ворота». Хаммер заверял, что все это только, чтобы получить власть. Потом все будет, мол, иначе. Хвастался, что его миллиардные сделки с нами успешно работают, что обеспечит нас удобрениями настолько, что мы сами скоро будем экспортировать хлеб. Благодарил за продолжение строительства Торгового центра в Москве, несмотря на охлаждение советско-американских отношений из-за президентских выборов.

Самое интересное: 1) убеждал Брежнева восстановить отношения с Израилем. Все проблемы легче будет решать: во-первых, с вашими евреями. Будете всех, кто хочет уехать отправлять в израильское консульство и пусть разбираются. Вообще, говорит, надо вам что-то решать с евреями. Вы по-прежнему недооцениваете силу и влияние сионистов США. Ведь это они ликвидировали Никсона.

Брежнев подчеркнуто: «Я дал указание отпускать всех, кто хочет. За исключением причастных к оборонным и другим государственным секретам. Остальные пусть едут».

Во-вторых, говорит Хаммер, и на Ближнем Востоке вам легче будет, сможете прямо влиять на Израиль. Примите опять послом в Москве Голду Меер и, уверяю вас, тысячи проблем сразу потеряют свою остроту.

Брежнев ему: «Дело не простое. Мы ведь разорвали отношения в знак протеста против агрессии. Но агрессия продолжается».

Хаммер: «Но ведь иметь дипломатические отношения с государством - не значит одобрять его политику, везде так».

Брежнев: «Подумаем, интересное предложение».

2) У вас, говорит Хаммер, в запасниках Третьяковки и Русского музея огромное количество картин 20-х годов - русских абстракционистов, Кандинского, Малевича и т.п. Они вряд ли когда-нибудь будут популярны в Советском Союзе. Да, я и сам, откровенно говоря, не понимаю их, но на Западе на них мода и огромный спрос. Вы бы устроили в Париже или где- нибудь еще выставку таких картин: и прибыль, и жест хороший с точки зрения хельсинской третьей корзины. Кстати говоря, вы бы могли заработать большие деньги, если б продали такие картины на Западе, ведь там за каждую заплатят миллионы.

Брежнев: «Подумаем, небезынтересное соображение».

Замотал меня Пономарев подготовкой своего визита в Англию. Десятки вариантов для речей и т.п. Каждому нормальному человеку ясно, что никто не даст ему там распевать свои пропагандистские песни.