Современная практика православного благочестия. Том 2

Сюда же будут относиться и так называемая «мания преследования», сильнейшее колебание в вере и такие совершенно противоположные, но одинаково опасные и мучительные чувства: у одних непреодолимый страх смерти, а у других — стремление к самоубийству.

Наконец, могут наступить такие душевные и физические нездоровые проявления, которые обычно называют «порчей»: сюда будут относиться припадки эпилепсического характера и тот ряд душевных безобразных проявлений, который характеризуется как одержимость и бесноватость.

Священное Писание и история Церкви свидетельству ют, что подобные тяжелые последствия нераскаянных грехов врачуются силой благодати Божией через Таинство исповеди и последующее причащение Святых Таин.

Показателен в этом отношении духовный опыт старца иеросхимонаха Илариона из Оптиной пустыни.

Иларион в своей старческой деятельности исходил из положения, изложенного выше, что всякий душевный недуг есть следствие наличия в душе нераскаянного греха.

Поэтому у подобных больных старец прежде всего старался путем расспроса выяснить все значительные и тяжелые грехи, совершенные ими после семилетнего возраста и не высказанные в свое время на исповеди или по стыдливости, или по неведению, или по забвению.

После обнаружения подобного греха (или грехов) старец старался убедить пришедших к нему за помощью в необходимости глубокого и искреннего покаяния в грехе.

Если такое покаяние проявлялось, то старец как иерей после исповеди отпускал грехи. При последующем причащении Святых Таин обычно наступало полное избавление от того душевного недуга, который мучил грешную душу.

В тех случаях, когда у посетителя обнаруживалось наличие тяжелой и длительной вражды с ближними, старец повелевал немедленно примириться с ними и испросить у них прощение за все ранее причиненные обиды, оскорбления и несправедливости.

Подобные беседы и исповеди иногда требовали от старца большого терпения, выдержки и настойчивости. Так, он долго уговаривал одну одержимую сначала перекреститься, потом выпить святой воды, затем рассказать ему свою жизнь и свои грехи.

Вначале ему пришлось вынести от нее много оскорблений и проявлений злобы. Однако он отпустил ее лишь тогда, когда больная смирилась, стала послушной и принесла на исповеди полное покаяние в соделанных ею грехах. Так она получила полное исцеление. К старцу пришел один больной, страдавший стремлением к самоубийству. Старец выяснил, что у него ранее уже были две попытки к самоубийству — в 12-летнем возрасте и юности.

На исповеди больной ранее не приносил в них покаяние. Старец добился у него полноты раскаяния, исповедал и причастил его. С тех пор мысли о самоубийстве прекратились.

Как видно из вышеизложенного, искреннее покаяние и исповедь в содеянных грехах несут христианину не только их прощение, но и полноту духовного здоровья при возвращении к согрешившему благодати и сопребывание с христианином Святого Духа.

Поскольку только через разрешение священника грех окончательно изглаживается из нашей «книги жизни», то, чтобы не подводила нас наша память в этом самом важном из дел нашей жизни, необходимо записывать наши грехи. Однако на исповеди грехи лучше говорить не по записи, а на память, а запиской пользоваться лишь для того, чтобы как следует, тщательно подготовиться к исповеди. Так предлагал делать своим духовным детям старец о. Алексий М. В отношении исповеди он давал такие указания:

«Подходя к исповеди, надо все вспомнить и со всех сторон рассмотреть каждый грех, все мелочи приводить на память, так, чтобы в сердце все бы перегорело от стыда. Тогда грех наш станет противен и создастся уверенность, что мы более не вернемся к нему.

Вместе с тем надо почувствовать и всю благость Божию: Господь излил за меня кровь, заботится обо мне, любит меня, готов, как мать, принять меня, обнимает меня, утешает — а я грешу и грешу.

И тут же, когда подойдешь к исповеди, то каешься Господу, распятому на кресте, как дитя, когда оно со слезами говорит: "Мама, прости, больше не буду".

И тут есть ли кто, нет ли, будет все равно: ведь священник — только свидетель, а Господь все грехи наши знает, все мысли видит. Ему нужно только наше сознание себя виновным.

Так, в Евангелии Он спросил отца бесноватого отрока, с каких пор это с ним сделалось(Мк. 9, 21). Ему это было не нужно, Он знал все, а сделал для того, чтобы отец сознал свою виновность в болезни сына».

На исповеди о. Алексий не допускал исповедника говорить подробности для грехов плоти и касаться других лиц, их проступков.

Виноватым можно было считать у него только себя. Рассказывая о ссорах, можно было говорить только то, что говорил сам (без смягчения и оправданий), и не касаться того, что отвечали тебе. Он требовал, чтобы других оправдывали, а себя обвиняли, даже если и не было твоей вины. Раз поссорились — значит, виноват ты.

Однажды сказанные на исповеди грехи более уже не повторять священнику, на исповеди они уже прощены.