Современная венгерская проза

— Да, комментарии излишни! — отозвалась я. — Мне особенно понравилось про ожидаемость и птицеединицу. Впрочем, сперва мне послышалась не птицеединица, а печеединица. А какова же после всего этого наша ожидаемость относительно опилок?

Женщина поглядела на меня испепеляющим взором. Возможно, ее разозлили не мои слова, а то, что я вообще осмелилась раскрыть рот. Не знаю, замечали вы или нет, но я замечала, и не раз: самые ярые враги женского равноправия — женщины, занимающие какой-нибудь важный пост.

— Больше мне нечего добавить, — сказала она, всем видом своим показывая, что дело окончательно решено. Но тут ее придержал за руку тонкий черноволосый человек с пилорамы.

— Я вот что скажу, — произнес он, — мы дадим им опилок.

Строгий пучок волос прежним раздраженным тоном изрек:

— Будьте любезны, товарищ Вегвари, предоставьте мне тут решать. Это не партийное дело.

— Да, согласен, это не партийное дело, — еще более раздраженно сказал до сих пор хранивший спокойствие человек в бараньей шапке, — это дурацкое дело. Постыдно дурацкое.

В этот момент в ворота завернул наш «зетор».

— Да, но все дурацкие дела в отсутствие управляющего, находятся в компетенции лица, его замещающего, — сказала женщина. Лицом, «его замещающим», была она. Казалось, это и впрямь было ее последнее слово, но нет, она быстро добавила: — В виде исключения мы можем дать опилки, но только в том случае, — она кивнула в сторону «зетора», — если представитель кооператива поставит печать, что опилки выданы им.

Наш водитель, еще молодой человек, готов был лопнуть от злости: ему дали и «супер», и калийные удобрения в совершенно рваных мешках, чуть ли не насыпом, к весне удобрения затвердеют в камень, — их придется разбивать киркой, и тогда уже это и дерьма стоить не будет, чтоб им повылазило, ведь на складе сказали, что получили в таком виде с железной дороги, на железной дороге сказали, что получили в таком виде из главного распределителя, в главном распределителе сказали, что получили в таком виде с завода, виноватых нет, но ведь ему-то не все равно, ведь он должен не только довезти удобрения до места, но еще и внести их в землю весной, мать вашу ядри, вот взять бы да заставить того, кто ими так распорядился, помахать киркой и внести их в землю, да сделать вычет из зарплаты за этот немалый ущерб, и вообще, за что получает зарплату такая скотина, пусть сам платит, да, сам, вот тогда бы и получил по заслугам… Ядри его в корень!..

В конце концов Дюле удалось прервать это бурное словоизвержение.

— Э, откуда у меня печать, я везу это дерьмо по постановлению. Вот и получилось: хочешь — ешь, не хочешь — не ешь, — другого не получишь…

— Ну, тогда это не в нашей власти, — сказала женщина. — Всего хорошего! — И заспешила прочь.

Вегвари только рукой махнул. «Не в нашей власти! Ишь, владыка какая!» Товарищ Драбек ухмыльнулся, но осторожно — а вдруг заместитель управляющего обернется, — его ухмылку можно было расценить и как одобрение, и как неодобрение. Вегвари наклонился, подхватил мешки.

— Ну, пусть тогда это будет в нашей

власти! Пойдемте, самые сухие опилки около пилорамы, мы в два счета набьем мешки.

— А неприятностей у нас не будет? — спросил товарищ Драбек, то и дело поглядывая на стеклянную дверь конторы.

— Ну так оставайтесь здесь и поразмышляйте! А то идите и попросите у нее «ожидаемости»! — громко рассмеялся Вегвари. — Это вы ей хорошо ввернули! Ей-богу, хорошо. Вот уж потешили душу. — Это уже было адресовано мне.

И действительно, все то время, пока мы набивали мешки, человечек в фуфайке, с метром в руке, неподвижно стоял на том самом месте, где мы его оставили. Если он пойдет прямо в контору, что тогда скажет Вегвари? Если подойдет к нам и станет рядом, как бы заодно с нами, что тогда скажет заместительница? А так он сохранял за собой возможность, если начальница вдруг выйдет, мигом подскочить к ней, мол: вот, пожалуйста, я им говорил! Товарищ Драбек разрешил неразрешимое: так и стоял, не шелохнувшись, на одном месте, вроде бы и с нами заодно, и вместе с тем как бы ожидая приказа: бегом к конторе марш!

Но женщина больше не показывалась, хотя могу поклясться, что она не спускала с нас глаз и, наверно, уже прикидывала в уме, как она доложит обо всем этом управляющему. Мне не хотелось бы оказаться на месте товарища Драбека, ведь бедный дурачок явно просчитался, — точно так же, как нас, заместитель управляющего «взяла на заметку» и его.

Наконец мы погрузили мешки на машину, но, когда хотели расплатиться, Вегвари любезно отпустил нам страшную непристойность и добавил: «Опилки не мои, а предприятия, а предприятию вы заплатить не можете, и вся недолга. Остальное я потом забороную. — Он широким жестом обвел лесопилку. — Благо, здесь есть что бороновать».