Современницы о Маяковском

В день, когда Маяковский получал в Госиздате двадцать пять авторских экземпляров только что вышедшего из печати пятого тома собрания сочинений, я неожиданно наскочила на него в бухгалтерии. Скрыться было уже невозможно. Мы поздоровались, и он сразу стал упрекать меня за то, что я прошлым летом от него убежала, "даже не помахав лапкой".

Он пригласил меня в тот же день пообедать с ним. Я согласилась и обещала больше от него не бегать.

С этого дня мы стали встречаться очень часто, почти ежедневно.

Ровно в половине пятого я кончала работу, тогда уже помощника редактора отдела агитпроплитературы, переходила лишь улицу в ресторан "Савой", там встречалась с Маяковским, и мы с ним обедали. Потом катались на машине, ходили в кино. Однажды попали в сад "Эрмитаж". Там есть такая клумба, посреди которой стоит небольшой памятник Пушкину. Маяковский походил вокруг клумбы и с каким-то недоумением сказал:

— Хоть бы из него какой-нибудь фонтан бил!

Обедали мы не всегда в ресторанах, в "Савое" или в "Гранд-Отеле", а иногда и в комнате "Редакции ЛЕФа", причем обеды готовила и приносила чья-то домработница Надя, живущая в другой квартире этого же дома.

Мы встречались почти ежедневно. Я много бывала с Маяковским в разных редакциях, помню, например, как мы были с ним в "Крокодиле".

Однажды он повел меня в подвал дома в Пименовском переулке, где был так называемый "Литературный кружок". Там он играл на бильярде, а я красовалась на высоком табурете, какие бывают в барах.

У меня осталось впечатление, что, куда бы Маяковский ни приходил, происходило что-нибудь интересное. Всюду его узнавали, друзья — приветствовали, недруги — задирали, каждому у него был остроумный ответ.

Как-то мы были с ним в кино "Дмитровка, 6". В фойе была лотерея — надо было с большого листа картона срывать бумажки с номерами. Маяковскому эта медленная процедура погони за счастьем не понравилась, и он купил сразу всю лотерею со всеми номерами — и все выиграл. Выигрыши были — мыло, блокноты, что-то из посуды и тому подобные вещи. Все это со смехом мы забрали с собой и привезли на квартиру в Гендриков переулок. Было очень поздно, а утром мне надо было рано выходить на работу, и, чтоб я не теряла времени на дорогу домой, Маяковский предложил мне остаться ночевать в комнате Осипа Максимовича. Это было летом, и квартира была пустая.

— А вдруг Осип Максимович приедет с дачи и увидит, что я сплю у него в комнате? Он ведь будет рычать, как медведь в сказке: "А кто это спит на моей маленькой кроватке?" — говорила я.

Тогда Маяковский сказал, что я буду спать в его комнате, а он уйдет в Осину, и если Ося приедет, то он уж сам будет рычать на него.

Так и сделали.

Иногда я бывала у него на Лубянском проезде. В это время Маяковский интенсивно работал для "Комсомольской правды". В этой комнате он дописывал очередное стихотворение, придумывал "шапки-заголовки" и лозунги и шел в редакцию сдавать материал. Редакция "Комсомольской правды" была тогда рядом, только перейти Лубянскую площадь. На следующий день стихи появлялись в газете, занимая боевое место в странице, заполненной материалами на сегодняшние политические темы.

Я приходила, он усаживал меня на диван или за столик за своей спиной, выдавал мне конфеты, яблоки и какую-нибудь книжку, и я часто подолгу так сидела, скучая. Но я не умела сидеть тихо. То говорила что-нибудь, то копалась в книгах, ища чем бы заняться, иногда спрашивала его:

— Я вам не мешаю?

И он всегда отвечал:

— Нет, помогаете.

Мне кажется, что не так уж именно мое присутствие было ему нужно, когда он работал. Он просто не любил одиночества и, работая, любил, чтоб кто-нибудь находился рядом.

Многие мои воспоминания связаны с комнатой на Лубянском проезде.

Эта комната и дом вошли в стихи Маяковского целым рядом деталей тогдашнего быта.

В поэме "Хорошо!" упоминается "дом Стахеева". Это и есть тот дом, в котором была комната "Редакции ЛЕФа". Зунделович — фамилия хозяина частной столовой, находившейся внизу.

Как-то летом Маяковский раскрыл окно, во дворе играл шарманщик. Я вспомнила это, когда в поэме "Хорошо!" впервые услыхала строки:

…А летом

слушают асфальт

с копейками

в окне:

— Трансваль,

Трансваль,

страна моя,

ты вся

горишь

в огне!

Именно в этой комнате над письменным столом висела фотография Ленина, о которой Маяковский написал:

…Двое в комнате.

Я

и Ленин —

фотографией

на белой стене.

--

Однажды Маяковский пригласил меня приехать на воскресенье на дачу в Пушкино. Я обещала. Но в воскресенье утром гизовские товарищи уговорили меня поехать с ними в другое дачное место.

Вечером, вернувшись домой, узнаю, что незадолго до моего возвращения заезжал Маяковский, спрашивал меня и оставил записку:

"Я затревожился, не захворали ли Вы и бросился навещать. Рад, что не застал — это очевидное свидетельство Вашего здоровья. Зайду завтра в 5 часов. Если Вы не сможете быть, или Вам понравится не быть — очень прошу черкнуть слово.

Привет. Вл. Маяковский".