Современные тюрьмы. От авторитета до олигарха

— Ну и зачем же ты это сделала? — стыдил ее следователь, пожилой мужчина с красными от бессонницы глазами. — Твой ведь ребенок, живой человек. Как только у тебя рука поднялась?

— А кормить этого человека ты будешь, что ли? — неожиданно даже для себя вызверилась роженица. — Одевать, ухаживать… Да и не хотела я его, понимаете, не хотела! Его ненавижу, — конечно же, под «ним» подразумевался беглый отец. — И сына от него не хочу!

— А аборт почему не сделала? — укорял следователь.

— Да так, долго рассказывать…

— Вот теперь и расскажешь. Короче, давай по порядку: фамилия, имя, отчество, год рождения, место рождения, у кого в Москве жила…

— А адвоката мне дадут? — осведомилась Наташа, вспомнив голливудскую продукцию и классическую фразу из детективного кинематографа «без адвоката разговаривать не буду».

— Закон предоставляет любому право на защиту. Даже если у вас нет средств оплатить защитника, таковой вам все равно будет предоставлен из городской коллегии адвокатов, — официальным голосом сообщил следователь, непонятно почему перейдя на «вы», и, разложив перед собой чистые листки протокола, вздохнул.

— Итак, слушаю…

ИЗ СТАТИСТИКИ МВД

Только раскрытых случаев детоубийства фиксируется до 150 в год. По всей вероятности, значительная часть подобных преступлений не раскрывается.

В изоляторе временного содержания Наташа Степанкова провела три дня. За это время ей не только предъявили официальное обвинение по 106-й статье Уголовного кодекса, но и нашли адвоката: по закону, окончательное обвинение можно предъявлять лишь в его присутствии.

Степанкова и не думала препираться, выкручиваться, не думала что-либо отрицать: вина была ясной, как божий день.

Она честно отвечала на все вопросы и лишь в конце попросила, чтобы «Леху из Питера», фамилию которого она так и не смогла вспомнить, отыскали и также привлекли к уголовной ответственности как соучастника.

— К сожалению, это невозможно, — вздохнул защитник. — В убийстве новорожденного обвиняетесь лишь вы.

Адвокат понравился Наташе с первого взгляда: молодой, высокий, с густой шевелюрой соломенных волос, в строгом пиджаке, белоснежной рубашке и при галстуке. И плюс ко всему — сотовый телефон из кармана торчит! А какой культурный, какой обходительный!

— Если хотите, могу сообщить вашим родителям, — предложил он.

— Что сообщить? — не поняла девушка.

— Что вы под следствием.

— Ой, только не это!

— Почему?

Наташа не ответила и, выразительно взглянув на адвоката, как бы невзначай поправила бретельку бюстгальтера.

— Как знаете, — поджал губы защитник.

— Извините, а сколько мне дадут?

— Потолок — пять лет. Но будем сражаться. Извините, вы на учете у психиатра никогда не состояли? — неожиданно спросил он.

— Не-ет… — растерялась подследственная. — А что?

— Может быть, вы совершили убийство в состоянии психического расстройства или аффекта? Мне кажется, вас теперь может спасти только это, — категорично заявил защитник.

— Вы что, в психи меня хотите записать? — не поняла девушка.

— Какая разница, в кого! Во всяком случае, я настаиваю на проведении экспертизы. Кстати, в случае убийства эта процедура необходима по закону. Так что?

— Делайте, что хотите…

Экспертиза не помогла: психиатры признали Степанкову Н.Н. абсолютно вменяемой.

«Она отдавала себе отчет в содеянном, — пояснил эксперт. — К тому же налицо подготовка к совершению преступления».

Впрочем, о заключении экспертов сама Наташа узнала лишь спустя несколько дней после того, как сменила тесную камеру ИВС на более просторную «хату» женского следственного изолятора в московском районе Текстильщики.

Камера, куда поместили Наташу, была небольшой и выглядела вполне комфортабельно. Светлые стены, высокие потолки, чистое белье, два цветных телевизора и японский магнитофон — о тюрьме напоминали лишь решетки на окнах. Стены пестрели картинками: тут были и дешевые иконки, и журнальные вырезки с Ван Даммом и Сталлоне, портреты каких-то мужиков, и даже снимки детей… Странно было думать, что у кого-нибудь из сокамерниц есть дети!

Единственным неудобством были духота и накуренность, и арестантки, особо не комплексуя, сидели на застеленных одеялами нарах в нижнем белье, а то и вовсе без него.

Никто не обратил на новенькую внимания, лишь староста камеры, дебелая баба лет сорока с какой-то странной фиолетовой татуировкой на плече, коротко кивнула в сторону нар у двери: мол, тут устраивайся.

Наташа всегда отличалась удивительной приспособляемостью, и потому на новом месте освоилась уже через день. В конце концов, тут было ничем не хуже, чем в больничной палате родного городка, где два года назад она лежала с аппендицитом: чище, просторней, да и питание, называемое тут «пайкой», куда лучше.

Правда, в отличие от больничной палаты, за дверь камеры, естественно, не пускали, но девушка довольно быстро нашла подруг: восемнадцатилетнюю Тамару из Коломны, обвиняемую в краже, и тридцатилетнюю Светку из Чертанова, подозреваемую в соучастии в убийстве собственного мужа…

ИЗ СТАТИСТИКИ МВД РФ

В подавляющем большинстве преступления, совершенные женщинами, носят корыстный характер.