Современный чехословацкий детектив

В случае с Беньямином Крчем вряд ли поможет какой-нибудь врач. Ни врач, ни случайность. Помогут факты. Доказанные и проверенные. И неважно, обнаружит ли их лейтенант Врана из угрозыска или Якуб Калас.

— Ну что? — спросил начальник, когда они садились в служебную «волгу». — Прямо домой или заедем на вино с содовой к доктору Карницкому?

— Домой, — сказал Якуб Калас. — В больнице я совсем не выспался. Все тело ломит. Эти наглецы здорово меня отколошматили.

18. Событие без продолжения

Фоторепортер иллюстрированного еженедельника «Современная женщина» приехал на «татре-603». Выскочил из машины стильно, как из сказочной скорлупки, дверцу мягко прикрыл, шоферу разрешил выкурить сигарету, остановился на мосточке через канаву и крикнул Якубу Каласу:

— Эй, шеф, вы дома? Привез вам фотографию! Товарищ Калас!

— Про тебя, дружок, я было совсем забыл, — бормотал Якуб Калас, идя к воротам.

— Кто вас так расписал, товарищ Калас? — Фоторепортер живо отреагировал на его внешний вид. — А я-то всегда думал, что у милиции иммунитет к насилию! Видно, я наивный человек, да? Или вы упали с груши?

— Так уж получилось, — уклончиво ответил Якуб Калас.

Любомир Фляшка явился в прекрасном настроении. Каласу было неясно, то ли его подстегивало предвкушение заработка, то ли он просто хорошо выспался.

— Ну что, товарищ Калас, будем вести переговоры на улице или пригласите в дом?

— Проходите, проходите, «товарищ» Фляшка! — пригласил его Калас. — А на мою физиономию не обращайте внимания. Лучше скажите, откуда вы узнали, что я служу в милиции?

Любомир Фляшка загадочно улыбнулся, позволил провести себя в дом и, только удобно расположившись за столом, с готовностью заговорил:

— А вот как, пан шеф! На некоторых людей просто надо иметь чутье. И я, раз уж об этом зашла речь, скажу прямо: легавых не люблю. Их, уж вы не сердитесь, никто не любит. Но вы мне понравились, несмотря на ваше неумеренное любопытство. Я сразу приметил, что вы так и зыркаете по сторонам. И кое-что еще. Чтобы мы правильно друг друга поняли: я никогда и никому не делаю фотографий. Вы явились ко мне со странным, я бы сказал, нетипичным заказом. Что ж, ваше право меня подозревать. Вы тоже внушали мне подозрение. Правда, я пошел на эту игру, потому что люблю шутку. Надо отдать вам должное, придумано все было неплохо, но в одном хотел бы вас упрекнуть. Вы втянули меня в историю с Беньямином Крчем, с чем я никак не могу согласиться. Будь на вашем месте кто другой, я подал бы официальный протест. И мог бы добраться до весьма высоких лиц, товарищ Калас! До таких высоких, что всех ваших знакомств не хватило бы, чтобы к ним дотянуться! Ведь вы мне угрожали и, собственно, все еще угрожаете ложным обвинением! Но я, шеф, человек не злой. Та девица на какое-то время сбила меня с толку, что верно, то верно, попался на ее удочку, а она смылась, улепетнула, называйте как угодно, ха-ха, вот и все. Событие без продолжения. Неудача. Больше ничего не было, никакого Крча, никакой насильственной смерти. По крайней мере я об этом ничего не знаю. Я — нет! В милиции я сказал все, что мне известно, и потому, говоря искренне, ваше поведение меня поражает, хотя, с другой стороны, должен признать, что в общем-то вы рассуждаете вполне логично. Без смелых концепций, но логично. Впрочем, человек вашего духовного формата может довольствоваться и этим, не так ли?

Якуб Калас терпеливо слушал, хотя Фляшка не произнес ни единого дельного слова да к тому же еще и оскорбил его. Фотограф выговорился, отвел душу, он ликует, чувствует себя на коне, да только забыл про вожжи. Учит жить, а сам допускает примитивнейшие ошибки.

— Какой у меня формат и чем я могу довольствоваться — не ваша забота, — наконец отозвался Якуб Калас, очень стараясь не повышать голоса. — Но уж коли вы обеспокоили себя приездом, хотелось бы поглядеть на ваше творение. Однако прежде всего попрошу вас сказать, откуда вы получили всю эту информацию. Даже человек моего духовного формата легко поймет, что вы не высосали ее из пальца. Очевидно, я очень вас заинтриговал, если вы так энергично взялись за дело.

Любомир Фляшка все еще чувствовал себя на коне. Он явно недооценивал собеседника. «Из тех людишек, — подумал о нем Калас, — что тем больше растут в собственных глазах, чем меньше заботятся о впечатлении, которое производят на других». Фотограф говорил самоуверенно, светским тоном: