Современный чехословацкий детектив

— Здорово вы сочиняете сказки, пан Калас. Видно, вас дома тоска заела. Но ваши сказки меня заинтриговали. Я, видите ли, человек достаточно восприимчивый и хотел бы наконец услыхать какое-нибудь веское доказательство. Разумное, конкретное доказательство.

Якуб Калас поколебался:

— Ну хорошо, Игор, вот тебе доказательство. Хоть Дождь и смыл твои следы, а чего не смыл дождь — затоптали люди, когда суетились вокруг мертвого. Но одно осталось. Не пуговица. Остались обыкновенные шерстяные волокна с твоего свитера. С того, что и сейчас висит в коридоре. Волокна с твоего свитера и с пиджака Бене. Их дождь не смыл. И я, Игорко, выяснил, что все эти волокна были вырваны на пути от вас к дому Крчей, а не наоборот. И те и другие — одинаковой давности. Кусок доски с этими шерстинками я отщепил от забора, чтобы проверить в лаборатории. На этом мое любительское расследование кончается, приятель! Остальное — дело милиции.

— Удивительный вы человек, пан Калас! Ей-ей, начинаю вас уважать и даже восхищаться вами, — сказал Игор Лакатош, все еще не совсем расставшись с иронией. — Чего только не напридумали! Одно удовольствие слушать! Да знаете ли вы, сколько людей пролезло через эту дыру! И у скольких точно такой же свитер, как у меня?

— Не знаю и не интересуюсь. Но знаю людей, которые спросят тебя и об этом. С меня хватит и того, что я выяснил, как умер Бене Крч. Мне это вовсе не в радость, но я должен подать на тебя рапорт. Иначе стыд меня заест.

— Пан Калас, после всего, что вы тут наговорили, я бы должен шарахнуть по башке и вас, а потом на всякий случай замуровать в стене, но тем самым я только подтвердил бы вашу правоту. Ничего я не буду подтверждать, пан Калас! Не люблю ищеек по доброй воле, а вы еще хуже, чем самый плохой непрофессионал! Вы одержимы какой-то злой страстью, полны ненависти, вцепились в меня, словно пиявка, и хотите уничтожить. Завидуете мне! Дом, успехи, женщины… Всегда и все были против нас. Сперва хотели сгубить деда, все у него отобрали и запихнули в кооператив, потом пришла очередь отца, но тот, к счастью, вовремя отдал концы, так что накинуться на него не успели. А ведь собирались, многие собирались! Но я другой человек, пан Калас. Я уже ко всему готов. Научился, знаю, что почем. Корни у меня крепкие!

— Знаю, Игор, видишь ли, в этом я тебе и правда верю. Ты долго укреплял свои корни. И между прочим — не без помощи полученного от Крча вина. Скажи честно, ты платил ему за вино?

— За вино?

— Ведь он носил тебе вино. Через ту дыру в заборе! Мне сказала его жена.

— Ага, Юлия! Не удержалась! И она туда же! Завидовала своему кретину, что у него вволю вина…

— Сколько ты ему платил?

— Столько, сколько заслуживал, ни больше ни меньше.

— Значит, мало. А ты на этом наживался.

— Каким образом? Уж не считаете ли вы, что я торговал его вином? Что у меня тут была корчма?

— Ну, коли тут у тебя бывали гости, много гостей… Как-то не верится, что ты поил их за собственный счет.

— Безусловно, нет! — засмеялся Игор Лакатош, это 5ыл неожиданный и совершенно искренний смех. — Лакатоши никогда ни от какого предприятия убытка не несли! У меня на все выработана система, пан Калас.

— Система? Не понимаю.

— Значит, объяснить! Я должен объяснять вам серьезные вещи за то, что вы мне тут мозги пудрили?! Что ж, докажу вам, что я человек интеллигентный! Посвящу вас в статус нашего клуба. Ведь у нас тут был своего рода частный клуб. Клуб для избранных. Правила жесткие, пан Калас! Сотня в месяц как членский взнос на повседневные расходы. На прочие потребности клуба каждый делает особые взносы. Если кто, появившись здесь, пил или ел, он должен был платить. Никто от этого не был внакладе, но и не богател.

— Только ты, Игор.

— Я? Не говорите! Что вы знаете о расходах, которых требует такая обстановка? Чтобы все и всегда было на уровне! Чтобы любой здесь хорошо себя чувствовал! Чтобы, наконец, тут было чисто, культурно!

— Все по программе, с выступлениями?

— Ничего похожего, пан Калас. Никакого варьете. Солидная дружеская компания. Кое-какой реквизит, разумеется, был необходим, но мы все обеспечивали сами.

— Кажется, ты бахвалишься…

— Только информирую вас, почтеннейший, чтобы вам было о чем рапортовать! Раз не вышло с убийством, можете выслужиться в милиции доносом о нарушении принципов морали.

— А этот реквизит… Ты имеешь в виду картины? — Якуб Калас показал на застекленные панели с изображениями женщин.

Игор покачал головой. Отворил встроенный шкаф и кивком пригласил старшину подойти ближе.

— Наш скромный инвентарь, пан Калас. Кое-что я привез из-за границы, кое-что изготовили умелые руки у нас, в Словакии. Кассеты с пикантными фильмами, надувные подушки различных соблазнительных форм и прочее, и прочее… Мы даже собирались изготовить надувных дам для одиноких мужчин. Абсолютное сходство! По-вашему, конечно, все это полнейшее извращение? Я вас понимаю, пан Калас. Но поймите и вы: именно по этим причинам мы принимали здесь не кого попало, а лишь солидных людей.

— Понимаю, Игор: десять посетителей в месяц — это тысяча крон.