Современный египетский рассказ

Месяц амшир, про который местные крестьяне говорят: «Амшир в гости — ломота в кости», окутывает холодом окрестности. К полуночи шейх Вахдан, начальник деревенских гафиров, как раз приближается к середине своего неизменного еженощного маршрута. Со скорбным сердцем шагает он, не замечая расстояний, весь во власти печальных дум. И всегда путь его пролегает через кладбище, мимо могилы дорогого человека, героя, погибшего в битве. Выходя с кладбища, он убыстряет шаг, в ушах его звучит траурная мелодия, слова соболезнования, а перед глазами стоит образ любимого брата.

О случившемся шейх узнал от телефониста в караульном помещении, где наблюдал за раздачей винтовок гафирам. Сообщив известие, телефонист добавил:

— Ужасно! Целый завод одним разом. Чем люди-то виноваты!

Он еще что-то говорил о налетах на глубинные районы, об их политических целях, что налеты — средство давления на Египет и что мы, конечно, ни в коем случае не оставим это дело без последствий.

Шейх не отозвался ни единым словом. Проверил караулы и пошел домой поужинать. Каждую ночь Вахдан обходит улицы деревни мягким, неслышным шагом, не уставая повторять гафирам, что им следует быть начеку: неизвестно, что несет с собой ночь.

Потом возвращается домой, где после работы в поле собирается вокруг таблийи вся семья. Вахдан глядит на сыновей. После смерти брата он полюбил их особенно сильно. Каждый ему дорог, о каждом он тревожится — не дай бог, кто-то из них заболеет или хотя бы застонет во сне.

«Каир. Дата. Военное министерство. Господину Вахдану Абд ас-Сами Абдаллаху. Ад-Дахрийя, районный центр Этай аль-Баруд, почтовое отделение ат-Тауфикийя, провинция аль-Бухейра».

Было раннее утро, когда ему сказали, что его спрашивают какие-то незнакомые люди. Он вышел, как был, в рубахе, надетой на голое тело — как раз собирался лечь спать, — с непокрытой головой, босой. Взглянул на незнакомцев с любопытством. Их было двое: офицер и с ним еще один.

— Просим прощения за беспокойство.

Вахдан поспешно вернулся в комнату одеться. Не иначе, его — требуют по какому-то официальному делу. Но офицер вошел следом за ним.

— Мы к вам по личному вопросу.

Снял фуражку, разулся, несмотря на уверения Вахдана, что это вовсе не обязательно, уселся на циновку. Вахдан кинулся искать ключ, открывать чистую горницу, отворять в ней окна, приглашая гостей пройти. В горнице стоял сырой и затхлый запах необожженного кирпича от стен и давно не метенного земляного пола.

— Добро пожаловать.

Офицер уселся.

— Как поживаете, шейх Вахдан?

Пустые, ничего не значащие слова, сказанные лишь для того, чтобы нарушить молчание, преодолеть скованность между людьми, видящими друг друга впервые.

— Мы пришли по поводу Фуада, вашего младшего брата.

В устремленных на офицера глазах Вахдана появилось выражение тревоги. Делая знак рукой в дверь, чтобы скорее несли чай, он проговорил:

— Надеюсь, ничего плохого.

— Все в воле Аллаха.

Офицер сообщил, что Фуад погиб, затем, поднявшись, достал из кармана пачечку денег и небольшой конверт. Он велел Вахдану расписаться на листке бумаги в получении означенной на нем суммы, а также извещения о гибели брата. Вахдан дважды кое-как нацарапал свое имя, сунул деньги в карман и сжал в руке конверт.

— Крепитесь, шейх Вахдан, пусть к вашей жизни прибавятся годы, которые не дожил ваш брат.

— Будьте вы здоровы. Все в воле Аллаха.

Слова офицера доносились до него откуда-то издалека, словно по телефону, и звучали еле слышно, хотя Вахдан и смотрел ему прямо в рот. Он говорил что-то о Египте, о том, что битва грядет, что единственный возможный ее исход — победа и что страна в это трудное время нуждается в своих сыновьях.

— Спасибо.

Он протянул им руку, проводил до угла улицы и там распрощался. Постоял с горькой улыбкой на губах, с конвертом, зажатым в руке, и побрел домой. Жена спросила:

— Зачем они приходили, Абу Фуад[56]?

Фуад был ему не сын, а младший брат. Но он любил его больше, чем сыновей. И сам Фуад называл его не иначе как отцом, потому что своего отца совсем не помнил. К этому моменту Вахдан уже осознал смысл случившегося. Стоя в дверях, перед женой и глядя на стайку ребятишек, собравшихся поглазеть на незнакомых людей, он тихо проговорил:

— Фуад погиб.

«Господин военный министр приветствует вас и извещает о том, что такого-то числа ваш брат пал смертью храбрых в бою у населенного пункта N… Просим вас явиться в управление по такому-то адресу для получения вещей, принадлежащих брату».

Он не слышал, что говорила жена. Ребятишки разбежались в разные стороны, спеша сообщить печальную новость родным.

Сейчас Вахдан ужинает. Сын рассказывает, что бомбили завод в Абу Заабале, погибло семьдесят рабочих. Отец слушает молча. Подняв глаза к небольшому отверстию в середине потолка, через которое виден кусочек неба, он размышляет о том, что эти погибшие встретятся с Фуадом. Они могли бы передать ему весточку, хотя бы одно слово. Но они ушли, умерли, даже не попрощавшись с родными и близкими. Умерли мгновенно, оставив позади себя слезы и страдания.