Современный итальянский детектив. Выпуск 2

У и л к и н с. Очень мало кто знает о существовании этого алмаза, вот почему от вас требуется сохранить все в тайне. Очевидно, он из Южной Африки, как и все самые большие алмазы, например Куллинан, в три тысячи сто шесть карат, или Эксцельсиор… Надеюсь, я вам не наскучил.

М е л о д и. Что вы, наоборот.

У и л к и н с. В этом тысяча семьсот двадцать пять карат. Его первый владелец, раджа Харун аль-Хуктар, в середине прошлого века заказал известному голландскому мастеру придать ему такую форму…

Д ж о. Причем мастер тут же исчез при весьма темных и наверняка малоприятных обстоятельствах. (Встает на колени так, что его глаза оказываются на уровне кинжала; лицо зачарованное, словно бы он тоже видит его впервые.) Невинное Оружие!..

М е л о д и. А почему такое название? Им что, никогда никого не убивали?

Уилкинс ответил ей одной из тех неопределенных улыбок, которые не только не удовлетворяют любопытство, но еще больше его разжигают. Под конец они все трое многозначительно переглянулись.

Мое возвращение к реальности, то есть в зал, было довольно резким: перед глазами у меня все еще сверкал невероятный свет, исходивший от кинжала, — какой-то живой, льющийся. Словом, у меня не было возможности постепенно пойти на посадку и приземлиться.

— Только эта последняя реплика, Катерина. Записываем сразу же.

Хоть я немного и увлеклась своими фантазиями, мне все же казалось, что я произнесла заключительную фразу Мелоди с нужной интонацией. Но решила не вступать в дискуссии; к тому же кольцо уже пошло, Джо встал на колени перед кинжалом и прошептал:

— «Невинное Оружие!»

А я:

— «А почему такое название? Им что, никогда никого не убивала?»

Уилкинс повторил свою таинственную улыбку, и тут вновь послышался усталый голос Мариани:

— Прости, «убивали», а не «убивала». «Никогда никого не убивали».

Я мельком взглянула на Пасту и Бальди, повернулась лицом к аппаратной.

— Действительно, «убивали». «Никогда никого не убивали».

Раздались голоса коллег в мою поддержку и плаксивые интонации Терци из аппаратной, похожие на разлетающиеся в стороны брызги. Мариани сразу прервал эту никчемную полемику:

— Немного терпения, друзья. Мы быстрее переделаем, чем будем здесь спорить. Начали!

Проклятое ремесло! Джо встал на колени, Паста повторил:

— «Невинное Оружие!..»

— «А почему такое название? Им что, никогда никого не убивало?» Тьфу ты, извини!

Тут я и впрямь начала путаться. «Никогда никого не убивало», «никогда никого не убивали» — гласные будто назло выскакивали, как им заблагорассудится, и я не могла дождаться, когда наконец выберусь из этой трясины. Интересно, я успею купить себе сыра и помидоров? Хлеба и базилика у меня тоже нет. Да я вообще-то и не голодна. Ни о чем в этой трясине я не забыла, разве что загнала внутрь себя страхи, что подспудно мучили меня весь день наподобие дурацких скороговорок. Они бесконечно прокручиваются в мозгу, несмотря на то что занята вроде бы совсем другим; «сшит колпак не по-колпаковски» может превратиться в навязчивую идею.

В конце концов реплика получилась; не то чтобы она звучала очень естественно, но, во всяком случае, все гласные оказались на месте. На этом мы закончили, зажегся верхний свет, но я не успела оглянуться, как Мариани исчез (и Терци тоже), беззвучно, незаметно, и тем самым обострил мое желание поговорить с ним.

В аппаратной остался только Приамо Бьянкини. Не отрывая глаз от своих рычажков, которые приводил в исходное положение, он сказал мне:

— Мариани сейчас в тон-зале Ф.

Спустя несколько минут Бьянкини пошел вместе со мной по коридору, к нам присоединился киномеханик со своими вечными жалобами на жару в проекционной; но наши пути сразу же разошлись. Послышались тягучие, глухие слова вечернего прощания, не менее банальные вздохи облегчения, удаляющиеся шаги.

В тон-зале Ф моя кожа натянулась от миллиона впившихся в нее мельчайших иголок, как будто все мои бедные поры впитали в качестве аллергена раздавшиеся в темноте интонации:

«— Если мне пана-адабится врач, я па-ашлю за ним, а у вас я больше не лечу-усь!

— Не надо так, прошу тебя!

— А что ты хо-очешь, чтобы я де-елала: за-акры-ылась в сва-аей ко-омнате и думала, как через не-есколька ме-еся-цев…»