Современный опыт оглашения, Крещения и воцерковления. Опыт Санкт-Петербургской епархии.

«Не убивай» — большая часть нецерковных людей, услышав эту заповедь, с облегчением вздыхает, дескать, ну, в этом-то мы не согрешили. И действительно, людей, которые в наше время связаны с постоянной возможностью пролития чей-то крови, не так уж много, еще меньше среди них тех, кто ее уже пролил. Но если посмотреть на дело серьезнее, посмотреть глазами Христа, то мы увидим, что эта заповедь обличает почти что каждого. «Вы слышали, что сказано древним: «не убивай»; кто же убьет, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду…» (Мф. 5:21–22). Это ли не про нас? Смотрите, сколь часто, не имея возможности отомстить своим обидчикам публично (просто потому, что у них и силы, и власти больше), мы в душах своих гневаемся и ненавидим их тем сильнее, чем большее оскорбление мы претерпели. Нередко дело доходит до мысленного убийства. О том, как это происходит чаще всего, прекрасно сказал русский религиозный философ Владимир Соловьев: «При живом воображении и малой духовной опытности развитие злого помысла совершается очень быстро. Так, например, у вас явилась мысль о враждебном вам человеке, сопровождаемая хотя бы слабым чувством обиды, негодования или гнева. Если вы сейчас же не отгоните ее, то воображение, покорное дурной страсти, разом создаст живую картину. Вот вы уже встретились с неприятным лицом и поставили его в неловкое положение. Вся его негодность обличена. У вас является желание великодушия, но разгоревшаяся уже страсть превозмогает. Однако вы еще держитесь в границах благовоспитанности. Слагаются тонко-язвительные речи, но скоро они становятся более язвительными, чем тонкими; раздаются «оскорбления словом», потом «оскорбления действием». Диавольски-сильным кулаком наносите вы победоносные удары. Злодей опрокинут, злодей убит, и вы каннибальски пляшете на его трупе… Дальше уже идти некуда, и приходится только креститься и отплевываться».

[70]

Другая сторона этой заповеди обличает грех детоубийства; аборт — страшная обыденность нашей жизни! Причем грех этот не только женский, ибо практически всегда с молчаливого, а частенько с самого, что ни на есть «кричащего», согласия мужчины, идет женщина на этот страшный шаг.

(В этот момент важно не столько «авторитетно раздавить» слушающих, и, как правило, виновных в этом грехе, людей, сколько показать, как грех может быть уврачеван).

Тяжесть этого греха усугубляется тем, что убийство по внешней своей стороне, дело неисправимое. Украл, — могу вернуть; поссорился, — могу помириться; убил, — что сделаешь?! Но Бог наш — Бог милосердный; кающихся Он очищает и от этой вины, правда особым образом. Каким? — Страданием. Поэтому, если в нашу жизнь приходит тяжелая болезнь, какое-либо несчастье и пр. — не стоит роптать, спрашивать: «За что это мне?», и стремиться во чтобы то ни стало вернуть пошатнувшееся благополучие. Бог страданиями изглаживает то, что не может быть исправлено поступками. Кроме того, для многих искуплением этого греха может стать желание отговорить от подобного шага своих родственников и знакомых; а также умение обогреть, обласкать, накормить чьих-то бесприютных детей. Да и мало ли что еще можно сделать; кающемуся сердцу Господь подскажет.

«Не прелюбодействуй» — вот заповедь, которая решительно отвергается современным миром, и мне не раз приходилось слышать на исповеди и просто в беседах о том, что не нарушать ее просто невозможно, а значит и ненужно. Мало того, люди, до этого момента вполне сдержанные, начинают вдруг страшно возмущаться и упрекать Бога и священника в зависти к их личному счастью… Что же, давайте разбираться.

Любовь — не грех, любовь — заповедь, данная еще первым людям (Быт. 2:24). Воровство любви — вот это преступление. Когда я стремлюсь к личному счастью в обход заповеди, рано или поздно происходит катастрофа. То, что современный мир преподносит нам в качестве естественных человеческих радостей, сгубило уже не одну сотню культур, не один десяток цивилизаций! Вспомните из-за чего погибло допотопное человечество, вспомните библейские Содом и Гоморру, вспомните, наконец, грандиозную в истории, но деградировавшую в своих носителях, культуру античности; одна из причин, по которой утонченное изящество греко-римского мира кануло в небытие, заключается в извращенном переживании древними людьми своего полового начала. Мир, в котором отношения между мужчинами и женщинами стали все больше напоминать псарню — не мог не исчезнуть.