Современный польский детектив

Видите ли, дело это чрезвычайно деликатное. Не забывайте, Ярецкий занимался производством предметов религиозного культа. Его клиентура особого рода. Это преимущественно ксендзы. Уже и без того убийство Ярецкого вызвало много шума и, наверное, отрицательно скажется на оборотах фирмы. А если к этому добавится громкий процесс о признании недействительным последней воли умершего? А вдова, выступающая в роли истицы, доказывающая, что ее муж в момент составления завещания был не в своем уме? Пресса раструбит эту историю по всей Польше. А ведь и в такой «отрасли производства» существует конкуренция, и конкуренты Ярецкого не преминут воспользоваться этим. Ну, выиграет Ярецкая такой процесс. А что толку? Предприятие-то придется закрыть из-за отсутствия заказов.

Вы не преувеличиваете?

Если и преувеличиваю, то не слишком. Может, целесообразнее договориться с этим Ковальским. Что это за человек?

Я видел его только раз. То ли рабочий, то ли мелкий торговец. Упоминал, что иногда торгует чем придется. Брал кое-что из изделий Ярецкого. Трудно судить о человеке после одного разговора с ним.— Адвокат явно осторожничал, говоря о странном клиенте в алом свитере. — Выглядит молодо, больше сорока никак ему не дашь.

Выходит, во время Варшавского восстания ему было четырнадцать,— подсчитал Анджей Лесняк.— И он смеет утверждать, что вытащил Ярецкого из-под развалин?!

Именно так он и сказал, что, кстати, полностью соответствует и тому, о чем Ярецкий пишет в завещании.

Но откуда этому Ковальскому известно содержание завещания?

Утверждает, что сам завещатель ознакомил его со своей последней волей.

Прошу вас, спросите этого человека, где это было, на какой улице, из-под развалин какого дома он вытащил Ярецкого.

Я не стану его спрашивать. Не мое это дело. Пусть доверенпое лицо Барбары Ярецкой — адвокат Ресевич — поинтересуется этим.

Я бы этого прохвоста передал милиции. Ведь это явное мошенничество. Этот тип выдает себя за совсем другое лицо.

Процесс о мошенничестве вызвал бы, несомненно, и большой интерес, и столь же большой шум, как и процесс о признании недействительным завещапия.

Вы правы. В общем, и так и этак плохо. Что же вы, пан меценат,советуете?

Я считаю, что следует устроить встречу, в которой приняли бы участие адвокат Ресевич как доверенное лицо Барбары Ярецкой, вы как свидетель и Ярецкая как главное заинтересованное лицо.

А может, имеет смысл пригласить па эту встречу и того майора, который ведет следствие по делу Ярецкого? — предложил Лесняк.— Афера Ковальского может бросить новый свет на это преступление. Кто знает, не замешан ли этот Ковальский в убийстве Ярецкого?

Что ж, это можно,— без энтузиазма согласился Рушинский. Он-то ведь знал, что Ярецкий покончил с собой и что прокурор намерен прекратить следствие.

Вы, конечно, примете участие в этой встрече?

—Только в качестве исполнителя воли умершего. Адвокат Ресевич охотно согласился участвовать в совещании. Майор Лешек Калинович, которому Рушинский сказал о предполагаемой встрече, очень заинтересовался «аферой Ковальского» и обещал непременно быть.

Барбара Ярецкая на этот раз пришла не одна. Ее сопровождал молодой человек, немного на нее похожий, лет двадцати пяти, блондин с вьющпмпся, а может быть, завитыми и чуточку излишне длинными волосами, одетый с претенциозной элегантностью.

—Зигмунт Квасневский, сын моего замершего брата. После смерти мужа у меня никого не осталось на свете. И вот, пока не свыкнусь с этим, попросила Знгмупта заняться моими делами. Вы не будете возражать, еслн и он примет участие в пашем совещании?

Никто не выразил протеста.

Адвокат Рушинский, подчеркнув, что принимает участие не как заинтересованная сторона, а только в качестве свидетеля ряда поразительных фактов, рассказал о происшедших событиях. Более всех были пзумлепы майор Калинович и Зигмунт Кваспевский. Для обоих многое из сказанного Рушинским оказалось новостью.

Это аферист! — горячился молодой человек.— Его надо арестовать! Как влепят ему пару лет, пропадет охота фокусы выкидывать!

То же самое и я твержу,— поддержал молодого человека Апджей Леспяк.

Не так-то это просто,— возразил адвокат Ресевич.— Не окажись в завещании Ярецкого одной фразы, наша встреча была бы абсолютно бесполезной затеей, а Станислав Ковальский, безусловно, стал бы наследником.

Это почему же? — спросил Квасневский.

Потому что Влодзимеж Ярецкий имел право по своему усмотрению распорядиться половиной имущества. Он мог завещать его первому встречному, даже приюту для бездомных собак или кошек. А уж тем более Станиславу Ковальскому из Воломина. Только фраза наследодателя, что он делает это в знак благодарности за то, что тот спас ему жизнь во время Варшавского восстания, вызывает сомнение относительно действительности этого документа.

Но я лично не усматриваю здесь злого умысла со стороны Ковальского.

Но Ковальский-то утверждает, что именно он спас жизнь моему дяде.