Современный румынский детектив

Я вздрогнул — Паул Арион исчез за бархатной портьерой. Прежде чем задернуть ее за собой, он обвел взглядом комнату. У него был печальный вид.

— А не пропустить ли нам по рюмочке? — предложил я чертовке. — Корчмарь, то бишь твой муж, вероятно, беспокоится.

— Я несколько ночей не являюсь домой, но он отнесся к этому с пониманием. Думаю, он и сейчас будет вести себя достаточно деликатно.

Как нарочно, в баре опять было пусто.

— Хорошо повеселились? — поинтересовался алхимик. — Хочешь пожаловаться мне на него, киска?

— Ты знаешь, что пояс целомудрия мне тесноват, и этот господин, — она махнула рукой в мою сторону, — того же мнения.

— И вы хотели, чтобы я по доброй воле отпустил ее с вами?

— У него пистолет, — заложила она меня.

— Это не страшно. Только, упаси боже, не вздумай ее ранить, — заволновался он.

— Мы только друзья, — успокоил я его.

— По горло я сыт друзьями, что не познаются в беде. Да-да! Сыт по горло.

Его жена дремала, положив голову на стойку бара. Он ласково потрепал ее по волосам, и она благодарно улыбнулась.

— Хватит. Я удаляюсь. Мы хорошо повеселились. С меня довольно.

— Как, уже все? — она приоткрыла глаза.

— Все. Подурачились — и хватит. Сколько же можно потакать твоим капризам? Пошли домой.

Он стянул колпак, чтобы проветрись лысину, и, обогнув бар, подставил жене локоть. Она вцепилась в него, словно грешница в решетку исповедальни.

— Всего хорошего, приятель! Очень рад нашему знакомству. Мы пожали друг другу руки.

— Мое почтение, госпожа! — заорал я на ухо спящей красавице.

— Я не госпожа, — пробурчала она, — а мадама в отеле.

Она хотела еще что-то добавить, но бывший бармен утащил ее.

Я с наслаждением закурил. Лег грудью на стойку, придвинул к себе телефон и просто так, ни на что не надеясь, набрал номер Серены. Хотел услышать ее голос, и больше ничего. Незнакомый мужчина на том конце провода несколько раз настойчиво поинтересовался, кто звонит. Я в замешательстве положил трубку на рычаг. Мою растерянность усугубило возвращение супругов, которые уже успели одеться, экс-жеребец в полной сбруе тоже увязался за ними.

— Приходи к нам завтра на обед, — пригласила меня чертовка.

Все трое улыбнулись мне — бармен протянул свою визитную карточку — и удалились. Прочитав его имя, я вспомнил, что много лет тому назад встречался с ним в институтских коридорах — он считался видным ученым. Говорили, что его жена одна из лучших виолончелисток мира.

Сидя на высоком табурете, я наблюдал за компанией. Большинство явно принадлежало к тому же кругу, что и владелец визитной карточки. Эти люди умели работать, но и знали, как повеселиться от души. Да, жизнь так просто сделать прекрасной!

Погасив сигарету, я с трудом пробрался между танцующими и, никем не замеченный, проскользнул за портьеру — зеленую, как знамя ислама. Очутившись перед массивной обитой дверью, я скромно постучал в нее, но мне не ответили. Тогда я надавил на бронзовую ручку, и дверь слегка подалась. Толкнув посильнее, я переступил порог комнаты.

Серебристый осколок падучей звезды, вставленный в подсвечник из морской раковины, таинственно мерцал в углу. Парчовые шторы чуть заметно колыхались. В открытое окно проникал чистый зимний воздух. Пол был покрыт оранжево-желтым ковром, напоминавшим проржавевшую от осенних слез поляну. В углу стоял клавесин, высохший от тоски по нежным пальчикам. В больших прозрачных чашах среди розовых лепестков плавали золотые рыбки.

Я подошел к окну, отогнул край шторы и вгляделся в ночную тьму. Ветер в саду пронзительно завывал. Рой белых мух облепил деревья.

Позади меня кто-то зашуршал. Я не спеша обернулся — хозяин смотрел на меня из-за спинки дивана осовелыми, мутными от бессонницы глазами.

Он опять улегся на диван и исчез из поля моего зрения. Обогнув огромное, заваленное бумагами бюро, я очутился прямо перед ним. Пододвинув к себе стул, уселся, опершись спиной о стену.

Паул Арион лежал, прикрывая ладонью глаза.

— У меня жутко болит голова, — пояснил он. — Надеюсь, что от холода мне станет легче. Хотите выпить?

— Нет, спасибо.

Признаться, я здорово волновался. Мне невыносимо хотелось курить, но я сдерживался, понимая, что дым будет раздражать его.

— Мы не знакомы. Могу я быть чем-нибудь вам полезен?

— Откровенно говоря, даже не знаю, с чего начать, — сказал я и удивился — давно уже я не был так искренен.

Последовала длинная пауза.

— Настолько деликатная тема? — Да.

— Я весь внимание.

— Меня интересует изобретение Рафаэлы.

На его месте после подобного заявления я рухнул бы, как пронзенное молнией дерево. Он, однако, даже не вздрогнул, только ногти побелели. Не отрицаю, это мне могло показаться — освещение было тусклым.

— Чье изобретение?

— Изобретение Рафаэлы Манафу — вашей коллеги и любовницы.