Современный Румынский детектив

Наконец они подошли к правлению кооператива. Это было старое здание, похожее на склад со множеством помещений, и вошли в дверь, которая едва держалась на петлях. Их встретил седой старичок с отросшими до плеч длинными волосами. Майор отвесил ему низкий поклон в знак глубокого уважения, в свою очередь старый сторож снял баранью кэчулу, открыв высокий морщинистый лоб и густые волосы.

— Здравия желаю, товарищ майор, вы ведь майор, так люди говорят, хотя, по мне, вы могли быть и генералом.

— Тогда в ваши годы, уважаемый, — подхватил Дед, не замечая укоризненной гримасы Панантеску, — кем бы вы могли быть? Думаю, куда выше генерала!

— Ну, спасибо, дорогой, благодарствую, что вы так сказали, а то никто на этом свете до вас не величал меня «уважаемым». Нынешние, у них еще пушок на губе, а и они туда же — нос задирают. Так что добро пожаловать к нам в правление, и не смотрите на полы, времени у меня не было их подмести, вчера и позавчера я отпрашивался, был на свадьбе в соседней деревне; вышла замуж моя правнучка, мне восемьдесят девять лет, хоть я и говорю, что мне сто стукнуло, бумаги в мое время не составлялись, и первый раз мое имя записали, когда я одного жандарма порезал ножом… Да, годы у меня немалые, а все равно хочу еще раз жениться, я шесть раз был в законном браке, по-иному и не желаю, и годы, которые прошли, все — мои, а вы зачем к нам пожаловали? — недаром же пришли в такой час…

— Скажите нам лучше, где тут Форцате, есть у вас такое место, — вмешался Панаитеску, боясь, что майор, словоохотливый и слишком деликатный, до вечера не спросит сам старика.

— Форцате? Форцате в Форцате, дорогие мои, там оно завсегда и было. А ты, товарищ майор, больно мне нравится, как ты разговариваешь, у нас только графья говорили так, в соседнем поместье, а тут, в деревне, одни крестьяне были… А зачем, товарищ дорогой, ты держишь мерялку под мышкой, ты ведь ехал через всю страну не для того, чтобы мерять нам землю?

— А все-таки где Форцате? — настаивал Панаитеску. Старик покачал головой, не довольный тоном Панаитеску. Заботливо надвинув шапку на голову, он отряхнул ладонью белые домотканые штаны, плотно облегающие худые ноги, и сказал сердито:

— Ну, Форцате в Форцате, где ему быть, не в городе же, — и с ловкостью, которую было трудно предположить у человека его возраста, поднялся по ступенькам в правление.

— Я как раз туда иду, товарищи, могу показать… — раздался в дверях голос.

Майор обернулся и увидел человека, на которого вчера вечером указала ему глухонемая.

Дед вздрогнул, хотя это и не отразилось на выражении его лица. Однако Панаитеску, знающий своего шефа, понял по его слегка сжатым челюстям, что этот незнакомец известен Деду.

— Корбей, Иоан Корбей, — представился человек и, видя, что майор не сразу ответил на его предложение проводить их до Форцате, повторил: — А теперь, если хотите…

— Я буду очень вам признателен, вернее, мы оба будем вам признательны, — ответил Дед.

Сунув руки в карманы серого домотканого, как отметил майор, пиджака, Корбей вышел через задний двор.

Позади правления кооператива тянулась дорога, перерезавшая поля по диагонали, и Корбей, подождав, пока Дед и Папаптеску догнали его, закрыл плетеную калитку и показал головой в сторону единственной ивы, виднеющейся па горизонте.

— В той стороне Форцате, — сказал он. — Там у нас посеяно несколько гектаров поздней кукурузы, остальное — заливной луг. Если хотите нам помочь, с радостью примем в артель, — добавил Корбей как бы в шутку, но не спуская глаз с треугольника, который Дед неумело держал под мышкой.

— Вы приехали из-за той девушки, так ведь? Да что спрашивать, все село говорит… — сказал Корбей, и его мягкий баритон, его непринужденность и уверенность, с какой он вел речь, заставили Деда засомневаться в справедливости того, что сообщила глухонемая.

— А что именно говорят, товарищ Корбей? — спросил Дед, намеренно замедляя шаг, чтоб посмотреть, заметит ли это его спутник.

Корбей шел дальше и только погодя почувствовал, что на пыльной дороге он один, а те двое отстали.

— Извините, что тороплюсь, я ведь бригадир, и у нас плохо с уборкой… Значит, вы спросили меня, что я знаю… Да я знаю, что знает и село, или, может, чуток поболе.

Так уж водится — если умирает человек, жизнь идет дальше, нет у нас времени для мертвых, нет времени даже для самих себя. Я знал ее, товарищ майор, она работала у меня в бригаде. И в день смерти я ее видел. Я шел из соседней деревни, возле Муреша есть дорога, по-над виноградниками, так мы говорим. Анна была на склоне холма, загорала, хотя солнце уже садилось. Увидев меня, она поднялась, пошла к берегу. Я шел своей дорогой. Только когда я дошел до вершины, я обернулся назад, таковы все мужчины, глаза завидущие. Ее не было. Я думал, она спряталась за уступ. Я ушел. На третий день я услыхал, что она утонула.

— Значит, ты был последним человеком, который видел ее в живых, — сказал Дед, удивленный рассказом Корбея, особенно тем, что человек говорил об этом спокойно, как о незначительном факте.