Современный танец в Швейцарии. 1960–2010

Покинув в 1956 году родную Аргентину ради Нью-Йорка, Лапзесон на первых порах учится танцу в Джульярдской школе, после чего ее принимают в Школу, а затем и в труппу Марты Грэм (1959). Там она выступает двенадцать лет: сначала в кордебалете, потом с сольными номерами. Девушке нет и двадцати, когда она начинает преподавать. У Грэм была привычка, вспоминает Лапзесон, поручать своим ученицам, едва они проходили стадию артисток кордебалета, «миссию» распространения техники Грэм везде, где только возможно. Поэтому когда Ноэми начинает играть крупные роли из репертуара Грэм, ее спешно отправляют преподавать в Джульярдскую школу, где некоторые из ее бывших наставников становятся ее учениками. Как видим, ее первые шаги в педагогической сфере[86]

неотделимы от первых опытов в артистической карьере; в той и другой области она предъявляет к себе повышенные требования.

Лапзесон вспоминает, что «учение Грэм», которое ей предстояло распространять, казалось ей почти скучным: оно не оставляло места поиску – как, впрочем, и уроки самой Марты Грэм. Преподавательница, уже очень немолодая женщина, перестала развивать свою технику, превратившуюся в свод жестко регламентированных правил. На занятиях, говорит Лапзесон, все делалось «по схеме»: «Структура урока (всегда одинаковая), упражнения… все было крайне упорядоченным, статичным, закосневшим. Это напоминало урок классического танца, но только здесь был задействован другой язык тела, впрочем, столь же герметичный». Оглядываясь назад, танцовщица указывает, насколько такая муштра, такая жесткая подготовка противоречила всему, что в ее глазах составляло основу и силу искусства Грэм, а именно что «любое движение исходит изнутри» и что «истоки любой формы – в глубине души». Но чтобы проникнуть в самую суть формы, утверждает Лапзесон, исполнителю нужно еще постичь ее первопричину: «Откуда эта форма происходит, как она связана с внутренними органами, мышцами, суставами, дыханием». Задача педагога в том и состоит, чтобы помочь каждому ученику понять, какой потенциал в нем заложен… а Грэм с ней уже не справляется, когда Лапзесон выступает в ее труппе.

В 1967 году, все более и более не удовлетворенная условиями работы у Грэм, молодая танцовщица принимает предложение Боба Коэна о сотрудничестве и едет к нему в Лондон. Вместе с ним и Бобом Каувеллом – еще одним воспитанником Грэм – она принимает участие в создании лондонской школы современного танца и труппы при ней. В стенах этой школы Лапзесон преподает, выступает и сочиняет хореографию. Однако смены места оказывается недостаточно, чтобы выйти из кризиса, который переживает танцовщица. Решив окончательно порвать с Грэм и со всем ее окружением и покончить с карьерой артистки, Лапзесон удаляется на юг Франции, где ее продолжают засыпать предложениями о работе, поступающими со всех концов света: из Лондона, Тель-Авива, Торонто, Монреаля, Буэнос-Айреса, Парижа, Анже, Женевы. В 1980 году она решает наконец осесть в Женеве, сделав ее центром своей преподавательской деятельности. Ее уроки быстро включаются в программу различных культурных учреждений Женевы: E. R. A., Института Жак-Далькроза, Балета Гранд-Театра (который в то время возглавляет Оскар Араис), Молодежного балета Женевы. Однако лишь в 1987 году женевский муниципалитет выделяет ей специально оборудованную танцевальную студию в помещении Дома искусств Грютли.

В начале 1980‐х уроки для Лапзесон – это не только средство заработка, но также способ упорядочить собственный опыт (чтобы двигаться вперед), продолжать учиться самой, обновить цепочку передачи знаний. «В те годы для меня учить означало учиться, – говорит танцовщица, оглядываясь назад. – Я определенно не хотела передавать новому поколению ту косность, с которой столкнулась у Грэм».

Несколько лет прозанимавшись восточными упражнениями для тела (йогой и тайчи), Лапзесон начинает черпать в них идеи для уроков. Благодаря йоге все большее внимание в ее подходе к движениям в танце уделяется дыханию. «Дыхание, – утверждает Лапзесон, – сыграло ключевую роль как для понимания мною собственных движений, так и в плане преподавания. Дыхание[87] – это биение жизни внутри нас». Интерес Лапзесон к проблемам дыхания, рассматриваемого через призму гимнастики и философии, заставляет ее мало-помалу менять отношение к некоторым принципам системы Грэм, значительно смягчая их. В 1985 году, когда Маркус Зигенталер (род. 1960) начинает карьеру танцовщика в балете женевского Гранд-Театра, Лапзесон уже несколько лет ведет занятия с членами труппы. «Самое ценное, чему я у нее научился, – рассказывает Зигенталер, – это легкость усилий». По сравнению с жесткостью и бескомпромиссностью Грэм уроки Лапзесон предлагали «гораздо более гибкий подход, при этом оставаясь весьма интенсивными. Она внушала нам мысль, что надо тратить меньше энергии на все и сразу, что нужно сосредотачиваться на конкретных вещах», – замечает другая ученица Лапзесон, танцовщица и хореограф Лора Таннер.