Совсем не респектабелен

Радуясь тому, что он не настоящий ливрейный лакей, Мак помог Кэсси и Кири выйти из экипажа.

На руках Кири были надеты перчатки, и на него она не смотрела, но, когда он взял ее за руку, у него по коже пробежали мурашки.

— Керкленд опять хочет поужинать вместе с нами. Полагаю, тебе не удалось узнать ничего интересного у принцессы Шарлотты?

— Кое-что удалось, — сказала Кири, поднимаясь по ступенькам. — Через две недели ей предстоит присутствовать на открытии сессии парламента.

Мак поморщился, подумав о толпах людей, которые там соберутся.

— Это плохо. А тебе не удалось отговорить ее от этого? — спросил он, открывая дверь.

— Не удалось. В ней воплощено все упрямство Ганноверской династии, и она видит в этом свой долг. — Войдя в дом, Кири сверкнула на него взглядом. — Трудно что-нибудь возразить против чувства долга.

— Что правда, то правда, — подтвердила Кэсси, направляясь к лестнице. — Увижусь с вами обоими за ужином.

Мак остался в прихожей наедине с Кири. Он подошел к ней сзади, чтобы снять с ее плеч промокший плащ. Сняв плащ, он сначала увидел собранные в блестящий пучок густые темные волосы, потом округлость груди и, наконец, обнаженную кожу ниже алого лифа. Шелковая ткань сари подчеркивала безупречность ее форм.

Она взглянула через плечо, соблазнительно шурша алым шелком и опьяняя ароматом духов. Он застыл на месте, стиснув в руках тяжелую шерсть плаща.

— Почему ты так смотришь? — спросила она, и на ее грудной голос немедленно отозвались все его чувства.

Он утратил контроль над собой и крепко прижал ее к себе. Сердце его бешено колотилось.

— Пожалуйста, не флиртуй со мной, Кири, — сказал он. — Даже когда ты в европейской одежде, мои руки так и тянутся к тебе. Но сари специально придумано для соблазна.

Он на мгновение задержал ее в объятиях, ощущая легкую дрожь ее тела сквозь тонкий шелк. Ему безумно хотелось приподнять яркую ткань и обласкать соблазнительные изгибы ее тела.

Он поцеловал ее в шею, и она тихо охнула. Довольный этим доказательством ее неравнодушия к нему, он отпустил ее и отступил на шаг, мысленно обозвав себя болваном, ведь он опять прикоснулся к ней.

Покраснев, она повернулась, шурша шелком.

— Сари специально придумано, чтобы человеку было комфортно в убийственно жаркую погоду. Соблазн является всего лишь побочным эффектом.

— Мощный побочный эффект, — заметил он. — В этом наряде ты для каждого мужчины являешься воплощением мечты о чувственной, экзотической красоте Востока.

Ее зеленые глаза прищурились, как у сердитой кошки.

— А ты тоже считаешь восточных женщин игрушками, созданными для того, чтобы забавлять европейских мужчин?

— Ты знаешь, что это не так, — сказал он, понимая, почему она так чувствительна, когда об этом заходит речь. — Ты красива и соблазнительна всегда и в любых одеяниях, потому что представляешь собой уникальную смесь Востока и Запада. Если отнять у тебя одну из частей твоего наследия, ты уже не будешь такой неотразимой. Ты прелестна сейчас и будешь еще прелестнее через пятьдесят лет, когда приобретешь жизненный опыт и мудрость.

Она улыбнулась ему примирительной улыбкой:

— Хорошо сказано, Маккензи. Но поскольку здесь сари является неподходящей одеждой, я переоденусь перед ужином во что-нибудь европейское и скучное. — Подхватив одной рукой юбки, она стала подниматься по лестнице.

— Ты никогда не сможешь быть скучной, — тихо проговорил он. Наблюдая, как она поднимается по лестнице, Мак понимал: как ни прекрасна она в сари, но еще прекраснее вообще без одежды.

На ужин подали пастуший пирог — идеальное блюдо для холодного и дождливого вечера. На Кири было теперь простое платье с застежкой под горло, укрывавшее ее от шеи до щиколоток.

Налив всем довольно хорошего кларета, Керкленд спросил, не хочет ли кто-нибудь что-нибудь сообщить. Кэсси сказала:

— Мы с Робом кое-что слышали. В эмигрантской общине поговаривают, будто что-то происходит, но ничего конкретного узнать не удалось. Ходят слухи о загадочном исчезновении Клемента, однако никто даже не намекнул, что это связано с его шпионской деятельностью.

— Значит, едва ли кто-нибудь из них явится с предписанием о расследовании законности ареста Клемента. Согласно английской юриспруденции, я поступаю не вполне законно.

— Не слишком беспокойся об этом, — посоветовал ему Кармайкл. — Клемент, должно быть, знает: если ему предъявят обвинение, то обвинят в тяжком преступлении, и дни его будут сочтены.

— В том-то и дело, — нахмурясь, сказал Керкленд. — Я бы не хотел, чтобы этого парня повесили: возможно, он нам еще будет полезен.

Кири, отхлебнув вина, небрежно проговорила:

— Среди прочих новостей могу сообщить, что сегодня я пила чай с принцессой Шарлоттой.

Все внимание Керкленда переключилось на нее.

— Предполагалось, что она переехала в Виндзор!

— Она переезжает туда завтра и хотела поблагодарить меня за помощь в клубе «Деймиен», — объяснила Кири. — Через две недели она намерена присутствовать на открытии сессии парламента.

Керкленд выругался себе под нос, что поразило Мака. Керкленд славился своей сдержанностью, тем более в присутствии леди.