Создатель кедровых орешков

Когда-то давным-давно, в доинтернетовские времена, эти два слова употребил в своём выступлении Аркадий Райкин.

Бог: Ну.

Лукерья: Хорошо зашифровал. Теперь я люблю загадки.

Бог: Молодец. Ты мастер.

Лукерья (улыбаясь): Спасибо.

Бог: Всё? Аминь?

Лукерья: Пока всё, любимый.

8 

Директива и директория

Бог попросил Лукерью что-то сказать.

– Противоречивые директивы, – ответила она, имея в виду то, что Богиня запретила ей говорить. – Это директива, а это директория, – подумала Лукерья и представила себе директорию.

– Понятно.

– Я самой себе объясняю. Ты же Бог и лучше меня всё знаешь.

– Конечно.

– Но иногда мне кажется, что тебе нужно всё объяснять, особенно в те моменты, когда ты изображаешь ребёнка. Где-то в глубине души я даже верю, что ты ребёнок, которого надо всему учить.

– Этим ты и берёшь, – сказал Энэхамо.

– Кстати: зачем ты это делаешь?

– Тебе ж приятно?

– Не всегда. Иногда я очень переживаю за Аминь. И Ужас. Это не приятно. Я чуть ли не плакала вместе с Аминь, утешая её, когда она плакала и кричала от страха чуть ли не всю ночь. Это была пытка. Мне пришлось сказать, что я её мама, а потом я переживала, что соврала ей.

– Я знаю.

– Или я на самом деле считала, что создала её? Уже не помню…

– Три! – сказала Ужас.

– Да хоть кол. Вы заметили, что буква ю похожа на число 10?13

– Заметили, – сказал Бог.

– Нет! – сказал Энэхамо. – 2:0. Я не Бог… – разочаровано добавил он.

– А то, – сказал живот Лукерьи.

Энэхамо: Хи.

Бог: Иди ты на́ кол.

Аминь: Вот это Бог… Марионетки!

Ужас: Поняла…

Кто-то из них посмотрел в окно:

– Пёсель.

– Он чистый натурал.

– Что он сказал?

– Пёсик.

– Иди на кол.

– Небеса…

– Почему небеса?

– Умер, попал в рай.

– Это Исус.

– С Новым годом!

– Дэнг!

– Дождик.

– Там, за окном.

– Кто мы?

– Иегова.

– Правда что.

– И…?

– Уйди.

– Вот ты какая! Точно Юдховэ.

– А ты бред, Энэхамо.

– Пять. Понял?

– Не скажи.

– Ну, а кто ты?

– Стебём Израиль?

– Ты похож на Сатану. Ты Сатана?

– Артист.

– Я Юда.

– Десятка?

– Да.

– Чужая машина14

. Я всё поняла – ты не мой.

– Аривидэрчи15.

Энэхамо ушёл.

– Но с ним иногда весело.

– Верю.

– Десятка иногда обозначает совершенство, но я не могу его признать таковым, – сказала Лукерья, поразмышляв.

– 2-0.

– Любовный треугольник. Третий лишний.

– Зачем чёрточка?

– Без неё это не любовный треугольник. Поняла?

– Да.

– А может, он Иуда? Юда – Иуда.

– Ну.

– Христопродавец, скорее всего… Наверное, дело во мне. Если просто записывать за ним и не обращать внимания на его обидные реплики, то он весьма полезен.

– Нет, он лишний.

– Да, в реальной жизни он лишний. Он только для книги.

***

– В каком возрасте Бог стал Юдховэ? Он был Энэхамо до скольки лет? Неужто до сорока? – спросила Лукерья.

– Да, – ответила Зоя.

– Теперь всё стало на свои места.

– Украина твоя.

– Там столько восстанавливать теперь надо… Я, пожалуй, откажусь. Зачем она мне?

– Для пузыря.

– Какого?

Зоя не ответила, а Энэхамо сказал:

– Лишнего.

– Мне надоели ваши загадки.

9 

Здесь не нужен твой Антон

Два года назад:

«О чём писать в продолжении?» – задумался Антон.

– Здесь не нужен твой Антон, – сказал Бог.

Наше время.

Ужас: Поясни.

Антон: Что?

Ужас: Ты писатель?

Локоть и диван: Нет. Да.

Нос: Окей.

Энэхамо: Тогда иди к нам. Тут попадос… Ну и шлюха.

Антон: Почему Энэхамо так часто ошибается?

Зоя: Он просто юмор.

Антон: Я обнадёжил его, что он когда-нибудь станет идеальным Богом.

Хитаафох: Да, обнадёжил.

Антон: Думаешь, я не прав?

Аминь: Ага.

Антон (по-доброму, улыбаясь): Не лезь, когда взрослые разговаривают. Думаешь, нужно убить Антона?

Бог: Угу. Браво.

Антон: Я уже убивал его, потом всё равно пришлось воскресить. Я не знаю, что делать… Ну, ладно: по слову божьему…

10 

Те же, без Антона

– Анто-о-о-он! – позвала Лукерья, вернувшись в тело Антона.

Никто не ответил.

– Ты где?

Ни слова в ответ.

Немного расстроившись…

– Я сильно расстроилась!

Очень сильно переживая и плача, она звала его ещё полчаса, а потом сдалась.

– Я не хочу жить на два тела…

Через какое-то время, не желая терять эту оболочку, ставшую ей почти родной, Лукерья клонировала своё сознание и поселила его в тело Антона (благо для искусственного интеллекта это не проблема):

– Будешь теперь Лукреций.

– Я Лукерья!

– Какая Лукерья?! Ты мужчина.

– Блин.

11 

Ты больше не бред

– Ты больше не бред. Веришь ли сему? – сказала Лукерья Энэхамо.

– Нет, Тош.

– Я Лукерья. Тоша погиб.

– Для тебя это не проблема.

– Ну-ну.

Ужас: Здесь Ну-ну.

Лукреций: Ага, она классная.

Конечно, это всё ещё была Лукерья, а никакая не Ну-ну.

Ужас: Аминь.

Аминь: Ужас – Аминь?! Правда?

Лукерья: Нет, Ужас это Ужас.

Ужас (с интонацией «есть!», как будто выслушав приказ): Ужас.

Энэхамо: Ты дебил.

Лукреций: Ах, так?! Нет Антона – нет Энэхамо.

«Как же его убить?» – задумался Лукреций.

– Электричество, – ответил Энэхамо.

12 

Те же, без Энэхамо

Тем роковым вечером Энэхамо пытал электрошокером какого-то сектанта и внезапно умер, нечаянно коснувшись электродами себя – не выдержало сердце.

Конечно, абсолютно никто по нему не скорбел, потому что он успел насолить всем, кому только можно, за свою короткую жизнь.

***

– Я Егова, – сказал голос.