Создатели двигателей

Если Парсонс иногда и занимался делами, не имеющими отношения к турбостроению, то занятия эти только заменяли ему отдых и развлечения. Таковы были его опыты с превращением углерода в алмаз, постройка астрономических инструментов на организованном им заводе оптических приборов. Однако несомненно, что по способу своего мышления он принадлежал к художественному типу, как, впрочем, большинство инженеров и техников. Художники воспринимают объективный мир преимущественно своими пятью чувствами, непосредственно его созерцая. Люди противоположного типа мышления, мыслители, предпочитают постигать объективный мир, созерцая его с закрытыми глазами, одним умом, опираясь на формулы, числа и чертежи. Им больше говорит книга, чем природа, описание машины, чем самая машина. Тонкой работы своего ума Парсонс не замечал и, подчеркивая конкретность своих представлений, говорил даже, что он получает свой «опыт и знания кончиками пальцев».

Отвлеченное математическое мышление было ему чуждо. Когда однажды Дуглас Кларк спросил его, понимает ли он теорию относительности Эйнштейна, Парсонс ответил с улыбкой:

— Нет, не понимаю! Не думаю, однако, чтобы я много от этого потерял, — добавил он. — Я в своих делах не встречал нужды в этой теории.

Единственной душевной страстью Парсонса оставался до последнего дня его жизни водный спорт. Если он не носился по морю на своей «Турбинии», то отправлялся в путешествие на трансатлантическом судне. В январе 1931 года Парсонс предпринял последнее из своих кругосветных путешествий. Ничего нового не мог уже дать ему земной шар: Канада, Южная Африка, Египет, Австралия, Южная Америка, Вест-Индийские острова — все самые далекие уголки мира уже были изучены этим верным морю спортсменом. На этот раз он решил повторить посещение Вест-Индийских островов.

Ему шел семьдесят седьмой год. Ничто, однако, не предвещало, что это будет его последняя прогулка. Парсонс был здоров, весел, как всегда оживлен и жизнерадостен. Не было ничего удивительного и в том, что на последнем заседании правления «Общества паровых турбин», незадолго до отъезда, беседуя с друзьями, он с грустью вспоминал о гибели «Кобры» и старых сотрудников: воспоминание об этой мрачной странице жизни никогда не покидало его.

Вместе с женой 22 января Парсонс отправился в свое путешествие на пароходе «Герцогиня Ричмондская». Все было прекрасно в этом путешествии. За несколько дней до смерти Парсонс провел целый вечер на Тринидаде, этом залитом нефтью острове. Здесь он развлекался тем, что поджигал плававшую по поверхности озер смолу и нефть, просачивавшуюся всюду из недр… Что думал, глядя на вспыхивающие огоньки, этот семидесятишестилетний старик, то и дело поправлявший скатывающееся с тонкого, горбатого носа пенсне? Кому посвящал свои последние забавы машиностроительный гений — друзьям или врагам, живым или мертвым, между рядами которых он прошел свою долгую жизнь?

Затем ему захотелось побывать в Каракасе, столице Венесуэлы. Он отправился из порта в город на автомобиле, но вернулся, чтобы провести день в постели. Казалось, что он стал жертвой одной из своих обычных простуд, которым так часто подвергался на воде. Вернее всего, что переход от английской зимы к тропическому климату сказался резким потрясением на его организме, ослабленном артериосклерозом.

Парсонс провел в постели несколько дней и на закате солнца 11 февраля 1931 года умер, когда «Герцогиня Ричмондская» спокойно стояла в Кингстонской гавани на острове Ямайка.

Реактивная турбина Парсонса при всем ее совершенстве, как и активная турбина Лаваля, не стала последним словом турбостроения. Достижениями первых творцов турбины воспользовались многие другие конструкторы для создания иных типов турбин. К ним принадлежат Генрих Целли — швейцарский инженер, Чарлз Кэртис — американец, братья Юнгстрем — шведы, Огюст Рато — француз.

Совершенно новое место в промышленности для турбины, исключительно поднявшее ее значение, нашел Огюст Рато.

3. Многоступенчатые турбины

Рато

«Чтобы иметь успех и избежать ошибок в области прикладной механики, все ваши поиски должна сопровождать математика!»

Молодой человек, неустанно повторявший эти слова своим ученикам, был самым юным профессором в мире. Ему шел двадцать четвертый год, когда он начал читать лекции по аналитической механике, промышленной электротехнике и машиностроению в знаменитой Сент-Этьеннской горной школе. Лекции юного профессора поражали слушателей блестящим изложением, глубиной познаний, разносторонностью. Не прибегая ни к каким запискам и конспектам, опираясь на свою изумительную память и еще более на своеобразное математическое мышление, Огюст Рато увлекал своих слушателей; однако он уводил их не в отвлеченные рассуждения о теории, а в область искусства приложения теории для разрешения практических задач.