Создатели искусственного гения. О бунтарях, которые наделили интеллектом Google, Facebook и весь мир

Ко времени своего перехода в Google летом 2014 года он уже продвигал идею генеративно-состязательных сетей как способа ускорения прогресса в разработке искусственного интеллекта. Обосновывая эту идею, он часто ссылался на Ричарда Фейнмана, который говорил: «Я не понимаю того, что не могу воссоздать». Именно об этом спорил Йошуа Бенжио, научный руководитель Гудфеллоу в Монреальском университете, в кафе рядом с университетом, когда его обхаживали эмиссары из Microsoft. Подобно Хинтону, Бенжио и Гудфеллоу считали, что искусственный интеллект неспособен понять то, что он не может создать. Все они утверждали, что именно созидание поможет машинам понять окружающий мир. «Если ИИ способен вообразить мир во всех реалистичных подробностях – если он может научиться создавать реалистичные образы и реалистичные звуки, – это поможет ему лучше понимать структуру мира, который действительно существует, – говорит Гудфеллоу. – Это поможет искусственному интеллекту лучше понимать образы, которые он видит, или звуки, которые он слышит». Как и распознавание речи, распознавание образов и машинный перевод, генеративно-состязательные сети были еще одним скачком вперед для глубокого обучения. По крайней мере, так считали исследователи глубокого обучения.

В своем выступлении в Университете Карнеги – Меллона в ноябре 2016 года Ян Лекун назвал генеративно-состязательные сети «самой крутой идеей в области глубокого обучения за последние двадцать лет»⁴¹⁷. Когда Джефф Хинтон услышал это, он сделал вид, что отсчитывает годы назад, как будто хотел сравнить генеративно-состязательные сети по степени «крутизны» с методом обратного распространения ошибки, и затем признал, что утверждение Лекуна было недалеким от истины. Работа Гудфеллоу повлекла за собой длинный ряд проектов, которые совершенствовали, расширяли и подвергали проверке его большую идею. Ученые из Университета Вайоминга создали систему⁴¹⁸

, которая генерировала крошечные, но идеальные изображения насекомых, церквей, вулканов, ресторанов, каньонов и банкетных залов. Команда из Nvidia построила нейронную сеть⁴¹⁹, которая могла «проглотить» фотографию летнего дня и превратить ее в зимний пейзаж. Группа ученых из Калифорнийского университета в Беркли разработала систему

⁴²⁰, которая преобразовывала лошадей в зебр, а картины Моне – в картины Ван Гога. Это были чрезвычайно интересные и удивительные проекты, как теоретического, так и прикладного характера. А потом все изменилось.

* * *

В ноябре 2016 года – в тот самый месяц, когда Ян Лекун в своем выступлении назвал генеративно-состязательные сети самой крутой идеей в области глубокого обучения за последние двадцать лет, – Дональд Трамп одержал победу над Хиллари Клинтон. И это вызвало настоящий сейсмический сдвиг не только во внутри- и внешнеполитической жизни США, но также и в сфере разработок искусственного интеллекта. Во-первых, введенные новой администрацией ограничения на иммиграцию вызывали беспокойство по поводу возможностей перемещения талантливых кадров. Число иностранных студентов, обучающихся в Соединенных Штатах⁴²¹, и без того сокращалось, а теперь резко пошло на спад, отчего начало страдать американское естественнонаучное и математическое сообщество, которое сильно полагалось на иностранные кадры. «Мы стреляем себе в голову, – говорил Орен Энциони, директор Института искусственного интеллекта имени Аллена, влиятельной научно-исследовательской лаборатории, базирующейся в Сиэтле. – Даже не в ногу. В голову».

Крупные компании уже расширяли свою деятельность за рубежом. Facebook открыла лаборатории искусственного интеллекта в Монреале и в Париже, родном городе Яна Лекуна. Microsoft в итоге купила стартап Maluuba⁴²², который стал ее собственной лабораторией в Монреале (с Йошуа Бенжио в качестве дорогостоящего консультанта). А Джефф Хинтон, вместо того чтобы проводить время в Маунтин-Вью, открыл лабораторию Google в Торонто. Он сделал это отчасти для того, чтобы иметь возможность заботиться о своей жене, которая продолжала бороться с онкологией. Она часто приезжала к нему в Северную Калифорнию, где они проводили выходные в Биг-Суре, одном из ее любимых мест отдыха. Но ее здоровье становилось все хуже, и приезжать она могла все реже. Но она непреклонно настаивала на том, чтобы Хинтон продолжал свою работу, и, когда он перенес свою работу в Торонто, это пошло на благо всем.