Сожженные девочки

Они идут рядом. Дорожка выводит их в поле, посреди которого виднеется небольшая рощица.

– А как насчет твоей мамы? – спрашивает Фло.

Он пожимает плечами:

– Что насчет моей мамы?

– Просто спрашиваю.

– Она в общем ничего, но иногда бывает слишком напористой.

– Да?

– В предыдущей школе мне доставалось. Из-за этого мы и переехали. Мама склонна к гиперопеке.

– Я думаю, это ее долг.

– Она ставит меня в неловкое положение.

– Все мамы такие.

– Да уж.

Они подходят к заросшему травой перелазу. Несмотря на свои странные подергивания, Ригли свободно его преодолевает. Непривычная к перелазам и обремененная тяжелым фотоаппаратом на шее, Фло карабкается дольше. Ригли подает ей дрожащую руку, и она нерешительно принимает помощь. Спрыгнув по другую сторону забора, она поспешно отнимает пальцы.

– Так что, тебе приходится иногда выгребать дерьмо из-за того, что твоя мама викарий?

Фло вспоминает граффити на стенах их старого дома. Разбитые окна в церкви. Сообщения в социальных сетях.

Сука. Тварь. Убийца детей.

– Да, в общем, нет. До этого почти никому нет дела.

– Понятно. Ну, здесь будьте осторожнее.

– Почему?

– Маленькая деревня. В некоторых частях света люди орут: «Революция, революция!» Здесь они орут: «Эволюция, эволюция! Мы требуем наши большие пальцы!»

Фло удивленно смотрит на него:

– Билл Хикс?

Он с улыбкой оборачивается к ней:

– Ты знаешь.

– Мама увлекается его творчеством. Она подсадила меня на кучу всякой всячины из восьмидесятых и девяностых.

– Круто. Любимый фильм?

– Ну, «Пропащие ребята» – это классика. А у тебя?

– «Подозрительные лица».

– Кайзер Созе?

– Величайший трюк дьявола заключается в том, чтобы убедить мир в том, что его не существует.

Они улыбаются друг другу. Затем оба поспешно отводят глаза.

– Как бы то ни было, – заключает Ригли, – я просто хотел тебя предупредить. Многие детишки здесь – полные выродки.

– Суровый приговор.

– Но справедливый.

– Что ж, я способна за себя постоять.

Он снова пожимает плечами, и все его тело сотрясает конвульсия.

– Предупрежден – вооружен.

Дорожка, по которой они бредут между деревьями, такая узкая, что порой им приходится шагать друг за другом. Фло ловит себя на том, что наблюдает за Ригли, двигающимся рывками, и пытается понять, кого же ей это напоминает. И тут до нее доходит – Эдвард Руки-ножницы. Его движения тоже напоминают заводной механизм. В этом присутствует свое странное очарование.

Прекрати. Никаких странных очарований. Ты вообще ничего о нем не знаешь.

И это, вероятно, означает, что прогулка с ним по темному лесу к заброшенному дому – не самая лучшая идея.

– Сюда, – показывает Ригли. – Тут есть мостик через ручей.

Они проходят по мосту, тропинка карабкается вверх, и роща заканчивается перед очередным перелазом. Ригли перепрыгивает через стену, а Фло перебирается через нее по лестнице, что на этот раз ей удается сделать с бо́льшим достоинством. Она спрыгивает на землю.

– Ух ты!

Прямо перед ними – скорлупа старого здания. Потемневшая кирпичная кладка, пустые глазницы окон – все это придает строению угрюмый и отстраненный вид. Если бы кто-то подыскивал жуткий дом для съемок ужастика, ничего лучше и представить себе было бы невозможно.

– Круто, правда? – говорит Ригли, останавливаясь рядом с ней.

– Ага.

Фло поднимает камеру и начинает щелкать. В здании есть что-то по-настоящему зловещее, это ощущается даже сквозь объектив фотоаппарата. Если часовню окутывает некая готическая меланхолия, то это место распространяет вокруг себя…

Зло

.

Это слово осколком льда соскальзывает ей за шиворот. Тупо. Безумно. Она вообще не верит в силы зла. Их на самом деле не существует. Просто конченые люди совершают конченые поступки.

– Это единственная дорога сюда? – спрашивает она, пытаясь побороть смятение.

– Еще сюда ведет грунтовка, – он машет рукой куда-то в сторону полей. – Но она почти полностью заросла. И к тому же кто-то поставил с той стороны ворота – чтобы ребятишки не могли пробираться на территорию.

Он ухмыляется.

– Ясно.

– Пойдем. Ты еще не видела его внутри.

– Внутри?

Но он уже неуклюже ковыляет вперед.

– Там до сих пор есть мебель и прочая ерунда. Как если бы люди просто встали и ушли.

Перемахнув через осыпающуюся каменную стену, он оказывается в саду. Это всего лишь здание, – говорит себе Фло. – Заброшенный дом жутковатого вида. Она пускается вдогонку, тоже перепрыгивает через стену и озирается вокруг.

Трава по колено перемежается с бурьяном и какими-то колючими кустарниками. В углу сада виднеются перекошенные ржавые качели. Древний трехколесный велосипед торчит из зарослей крапивы. Когда-то здесь жили дети. Семья. Сейчас это трудно себе представить. Фло поднимает голову и всматривается в запущенное здание. Она пытается увидеть его с целыми окнами, ярко выкрашенной входной дверью, возможно, фиолетовыми цветами, карабкающимися по стенам.