Созидательный реванш. Сборник интервью

Люди, которые занимаются организацией информационного пространства, должны быть преданы именно своему государству, своей цивилизации. Сейчас процесс восстановления нравственных ценностей потихоньку начинается. В свое время «Литературная газета» инициировала обсуждение нового учебника истории, страдавшего как раз подобной однобокостью, и вопросника по ЕГЭ. Для ответа на вопрос, какие изменения произошли в Красной армии в годы войны, предлагались такие варианты: введены погоны, должности полевого священника, сформирована специальная служба для выкупа пленных у противника. И ничего не было сказано о крупнейших победных сражениях Красной армии.

Наконец на весь этот бред обратили внимание и в высших эшелонах власти. Мне запало в душу, как глава МЧС Шойгу сказал, что, мол, люди, которые подвергают сомнению нашу Победу, должны преследоваться по закону. Значит, появляется понимание того, что дальше ехать некуда — ведь даже Великую Победу оплевали…

А где герои нашего времени?

— Странно получается. С одной стороны, мы сетуем, что нет у нас идеала. А с другой… Если взять все ваши книги, Юрий Михайлович, — там нет ни одного положительного героя. И вообще из литературы куда-то эти герои исчезли. Где сегодняшние Корчагины, Маресьевы, Гагарины? Кто-то может быть героем нашего времени? Чубайс? Медведев? Ну а вы-то сами героев нашего времени видите?

— Я их вижу. Например, есть очень хорошие книги о чеченской войне. Вот он наш положительный герой — человек, который за копейки рисковал жизнью, отстаивая интересы державы.

— А вы сами чего же?

— А у меня, допустим, в романе «Замыслил я побег…», жена главного героя Катя, учительница, — разве она не положительный герой?

— Это скорее исключение.

— Есть романтический положительный герой. Таков Олег Кошевой, Павка Корчагин, если брать советские варианты. Они должны быть, такие герои. И то, что у нас писатели, создающие таких героев, не востребованы, что государство их не поддерживает, не дает им ни премий, ни грантов, ничего, — еще раз свидетельствует о безответственном небрежении моралью и нравственностью.

А я сатирик. Вы много положительных героев мне назовете у Гоголя, у Зощенко, у Эрдмана, у Салтыкова-Щедрина? Критики называют мою литературу «гротескный реализм». А получить представление о положительном герое ведь можно и от противного, через антигероя, не так ли?

— Что ж, может быть, вы и правы… А новые Давыдовы, как двадцатипятитысячник у Шолохова в «Поднятой целине», могут появиться?

— Могут. Если политика государства будет направлена на поддержку своего производителя, на то, чтобы поднять из руин экономику, сельское хозяйство, засадить поля. Надо же поднимать целину уже не в Казахстане, а в Подмосковье. По этому поводу можно сколько угодно иронизировать. Но дело в том, что других механизмов изменения ситуации экономической, кроме как…

— …изобретенных товарищем Сталиным?

— Почему? А при чем здесь товарищ Сталин? А Столыпин что, другими методами действовал? Всегда все зависело от конкретного человека, которому поручено конкретное дело.

Дайте слово писателю

— Сейчас кризис. Кто только не высказывается по этому поводу… Ну, президент и премьер — это понятно. А из остальных — в основном экономисты, финансисты, политики. А где писатели, мыслители, философы? Почему вы молчите? Или вас не спрашивают?

— В «Литературной газете» была замечательная статья Олега Попцова «Дефолт справедливости». У нас был цикл прекрасных статей Салуцкого. Колонки Болдырева…

— «Литературке», как говорится, сам бог велел. А на страницах массовых изданий писатель-мыслитель — редкий гость. Исключение делается только для авторов популярных детективов, да и те чаще являются как персонажи светской хроники.