Созидательный реванш. Сборник интервью

— И для писателей, и для журналистов не одно десятилетие актуален вопрос о творческих союзах. Не секрет, что при сломе прежней политической системы они незаметно из профессионально-творческих объединений тихой сапой превращались просто в творческие компании без всяких обязательств перед «творцами». Иначе говоря, по статусу они приравнивались к бесправным, финансово нищим общественным организациям, а то и вовсе к клубам по интересам, что-то вроде пчеловодов-любителей или кружков кройки и шитья. Об обеспечении достигших пожилого возраста литераторов пенсиями, страховками и прочими житейскими надобностями применительно к «реформированным» союзам смешно было и заикнуться.

— Сегодня с точки зрения закона сочинение книг — что-то среднее между самодеятельностью и экзотическим досугом. Объединения же писателей — что-то вроде кружков любителей морских свинок. Я не шучу! Но тогда почему же, если надо поддержать возвращение Крыма в лоно русской державы, обращаются к писателям, а не к морским свиноводам? Значит, журналисты, писатели — все-таки особая, социально и интеллектуально значимая категория трудящихся, как говорили в советские годы? Тогда почему этот факт не отражен в законодательстве? С девяносто первого никак не примут закон о творческой деятельности. Важнейшая задача литературного собрания заключалась в том, чтобы договориться о воссоздании полноценного литературного сообщества. Соответствующий закон был разработан и прошел через чтения в Государственной думе еще во времена Ельцина, который при всей своей любви к работе с документами, отказался его подписать. Почему? А ему объяснили швыдкие советчики: писателей, учитывая их роль в перестройке и свержении Советской власти, лучше держать в ничтожестве. А если уж вам так писатели понадобятся, то вот — Гайдар, Чубайс с Кохом тоже на досуге пописывают. А гонорары у них, что твоя Нобелевка!

— Насколько проблемы языковой культуры решаются, на ваш взгляд, в качественной прессе?

— Если сравнить с девяностыми годами, то теперь об этом пишут больше. Да и настоящих писателей стало в эфире и в газетах больше. А то прежде, как включишь ящик или развернешь газету, сразу: Маринина, Донцова, Гришковец… Это смешно, особенно Гришковец! Сейчас, например, уже никому не придет в голову всерьез говорить об Акунине как об известном прозаике. Он раскрученный издательский проект, о чем, надо отдать должное, и сам он говорит с иронической прямотой. Теперь вот пишет свою версию русской истории. Думаю, если бы он в таком ключе написал историю Грузии, его бы шампурами закололи! Писатель — это прежде всего язык. Вы же сразу узнаете по абзацу Платонова, Белого, Катаева, Булгакова, Олешу, Шолохова, Распутина, Белова. Читая «писателя акунинской школы», не сразу поймешь: то ли это детектив, то ли путеводитель по ресторанам, то ли инструкция по применению белой ленточки…

— И читающих, и пишущих людей в последнее время очень беспокоит почти массовое сворачивание книжной торговли в стране, под одну гребенку «зачищают» и мелкорозничную торговлю периодическими изданиями…