Сознание пишет. Беседы по почте с Рамешем Балсекаром

В 1943 г. я женился. Моя жена была психологом. Наш первый ребенок родился в 1945 г. После окончания войны я недолго работал в Университете Нью-Мексико, над военным проектом. Затем я перевелся в Калифорнию, в военно-морскую лабораторию, расположенную в пустыне Моджаве. Там мы прожили десять лет, за это время у нас родились еще три ребенка. Потом я работал в исследовательском центре в Санта-Бар-баре, изучал инфракрасное излучение, затем один год возглавлял в Лос-Анджелесе электрооптическую лабораторию.

Я любил своих детей. Со временем именно они, помимо окружавших меня ученых и инженеров, стали моей главной опорой и поддержкой. Теперь, спустя много лет, я понимаю, что все это время, пока росли наши дети, мы с женой не были по-настоящему близки. Каждый из нас занимался своим делом: жена вела домашнее хозяйство, а я много работал в лаборатории.

Когда мне было 36 лет, я оказался в состоянии сильной депрессии. Помню, что в какой-то момент я серьезно задумался о том, жить мне или умереть. Однако смерть казалась бессмысленной.

Мое положение, если рассматривать его в перспективе, лучше всего понять с помощью упражнения, разработанного психологом Чарлзом Тартом. Следует стать по стойке «смирно» и в унисон с другими участниками произносить вслух следующие утверждения:

1) Я верю в то, что материальная вселенная – единственная и высшая реальность, что Вселенная управляется неизменными физическими законами и случайностью. Она не имеет ни творца, ни объективной целесообразности, ни смысла.

2) Я верю в то, что все идеи относительно Бога, пророков и спасителей – предрассудки и заблуждения; что церкви не приносят никакой пользы, кроме обеспечения социальной поддержки.

3) Я верю в то, что все суждения, ценности и моральные принципы носят субъективный характер, что они берут свое начало в биологических детерминантах, личной истории и имеют случайную природу. Следовательно, наиболее рациональные ценности, по которым я лично могу жить, следующие: то, что доставляет мне удовольствие, – добро, то, что приносит мне страдание, – зло (западное мировоззрение).

Состояние, в котором я пребывал, было очень мучительным, могу вас заверить в этом. Моя жена нашла для меня психиатра по имени Бен Вейнингер. Когда я впервые отправился на встречу с ним, я совершенно не мог работать, я сидел за своим столом, словно остолбеневший. Бен нашел меня в темной пещере, взял за руку и постепенно выманил на свет. Он был более чем профессионалом, в возрасте 21 года он испытал «религиозное переживание», как он сам это называл. Это состояние сохранялось в течение месяца и изменило всю его жизнь. Он узнал, что любовь движет миром. У Бена была визитка, на одной стороне которой было написано «вы имеете мое разрешение», а на другой – «вы не нуждаетесь в моем разрешении».

Ранее он познакомил психиатрическое общество с Кришнамурти и последовал за ним в Оджай, чтобы быть рядом.

Я и моя жена часто встречались с Беном, а позже и наши дети получали от него помощь, когда нуждались в ней. Мы поддерживали с ним связь свыше 35 лет и получали от него необходимые советы. В 1963 г. Бен открыл в Лос-Анджелесе Консультационный Центр, целью которого было обучение непрофессионалов в области консультативной психиатрии и вовлечение их в работу под руководством профессионалов. Это был первый центр такого рода, и моя жена была одним из первых консультантов. Позже она вовлекла в работу и меня. Я проводил консультации в течение десяти лет, работая один вечер в неделю.

Этот период моей жизни был отмечен психологическим ростом. По выходным я посещал занятия в Эсаленском институте, где проводилось изучение групповых переживаний. Это было потрясающе. Жизнь моя ограничивалась контактами с интеллектуалами, работающими в различных областях науки. Для человека, пребывавшего в глубоком сне, это послужило чем-то вроде будильника. Когда кто-нибудь задавал мне вопрос о том, что я чувствовал по какому-то поводу, моей реакцией было остановиться и начать размышлять об этом. Я полностью дистанцировался от своего тела и своих эмоций. Было лишь какое-то оцепенение. Мир казался мне серым. Могу сказать, что своей жизнью я обязан именно Бену. У меня и сейчас на столе стоит его фотография.

В возрасте 56 лет я вышел на пенсию… В 1989 г. мы с женой отправились на неделю в Орегон. Бен в это время лежал в больнице. Его сын убедил меня, что он поправится. По окончании занятий мы отправились в Солт-Лейк, чтобы провести некоторые генеалогические исследования. В первый же вечер, во время ужина, мы оба почувствовали, что должны позвонить Бену. Я сделал это на следующее утро – и узнал, что накануне он умер. Так что я действительно получил тогда послание из пограничной области сознания.

Поминальная служба должна была состояться в унитарианской церкви в Санта-Барбаре… Церковь была почти полностью заполнена людьми, ведь Бена любили очень многие.