Созвездие мертвеца

— А вы как считаете?

— Перестаньте балагурить и спускайтесь. Хотя прежде пусть будет ваша дама. Так спокойнее.

В комнате уже Ален. Комиссар смотрит снаружи в окошко. Путешествие закончено. Девушка показывается наверху. Она в джинсах, в майке, худая, совсем ребенок. Андре помогает ей слезть, велит отойти к стене. Затем принимает ее учителя.

— Там остались какие-нибудь вещи, наверху?

— Есть немного.

— Ален, обыщите с Гардье каждый дюйм. Мы ждем вас в машине.

— Хорошо.

В автомобиле Андре предлагает русским свой термос и бутерброды. Вначале они отказываются, но потом девушка не выдерживает и берет хлеб.

— Игорь Михайлович, не скромничайте. Когда в последний раз ели?

— Не так давно. Важно, что и в какой компании.

Они съедают все и выпивают половину литрового термоса крепчайшего кофе. В машине, кроме Андре, Пьер Гэрр. Они не ожидают никакого подвоха. Задержанные никуда не побегут. У них сил нет. Примерно через час из дома выходит комиссар и Ален. Они выносят рюкзачок, тряпки какие-то, листы бумаги, свернутые в трубочку.

Андре расстилает накидку на земле, раскладывает найденное. Косметика, карманный нож, рубашки, белье, баночки с краской, кисти, бумага. Андре разворачивает рулон. Игорь Михайлович явно поймал за хвост птицу счастья. Две последние гуаши просто великолепны.

— А где тексты? — заглядывая в салон, спрашивает он художника.

— Какие?

Потом по телефону из машины Андре докладывает о задержании, долго ждет ответа и получает наконец указания. Гардье и Ален должны остаться в доме и охранять его до приезда спецгруппы из Парижа, а Андре, не теряя времени, должен везти русских туда, куда сейчас прибудет вертолет. Это всего двадцать километров. Трогаться можно только по прибытии машины сопровождения.

— Так что полчаса у нас есть. Можете пока поспать в салоне. Поверьте, я испытываю к вам искреннюю симпатию.

— Спасибо на добром слове, — отвечает Аня Сойкина.

Учитель в окно рассматривает их последнее пристанище.

Андре садится на переднее сиденье, включает музыку. Мексиканские песни. Длинные и тягучие. Примерно то же, что и музыка черных рабов на плантациях.

— Вы не возражаете? — спрашивает он Иванова.

— Да ну вас к черту!

— «В моей стране растрепанные птицы и нежные свидетельства весны нам всем дороже отдаленных целей», — декламирует Аня.

— Это русский поэт? Какая прелесть.

— Это не русский поэт. Это французский поэт.

— Неужели?

Какой это поэт, узнать Андре Лемуану было не суждено. На дороге показался BMW, с мигалкой на крыше, с людьми в форме внутри, все, как и положено, но только вот что-то Андре в нем не понравилось. BMW остановился, и пока из него никто не выходит. Двадцать километров для такой машины — смешное расстояние, ехала она тридцать семь минут, многовато. Но все же Андре выходит навстречу, ждет, поглядывает направо. Гардье медленно идет к ним от дома. Что не так? Номер машины. Он может быть любым, но это местная полиция. Значит, должен быть наклеен белый овал с буквами СНТ. «Штими». Прозвище северян. А здесь оранжевый, в красную полоску. «ОС». Окситания. Юго-Запад страны. Хотя в операции задействовано множество людей и служб. Вполне могло быть и такое, что машина эта… Додумать он не успевает. Распахиваются дверцы фальшивой полицейской машины, и, перерезанный напополам пулями крупного калибра, комиссар, перегибаясь, падает на зеленую траву, не видя, как, пригибаясь и виляя, падая и вскакивая, пытается вернуться в дом Гардье, но пули из четырех стволов отсекают его от тщеты спасения, и вот уже и он разорван свинцом. Пьера, попытавшегося было утопить педаль акселератора и рвануть с места, находит пуля в висок, прямо в открытое окно салона.

Ален в доме. Сейчас он со своим «магнумом» в руке пытается понять, что же делать. Он не стреляет, и в этом его счастье. За руль «рено» Лемуана садится человек из BMW, труп Пьера падает на землю, и обе машины исчезают…

Потом Ален садится на пол, кладет «магнум» справа от себя, обхватывает руками голову. Немного погодя он выходит наружу. Минут десять он ищет телефон, звонит. Молчание, крики, приказы.

Джип полицейский обнаруживается недалеко, в десяти километрах, на обочине. Еще четыре трупа полицейских рядом, лицом вниз. Контрольные выстрелы в затылок. Потом Ален несколько часов дает объяснения, пишет доклады, снова и снова рассказывает о том, что произошло. Наконец его отпускают домой. Обе машины как в воду канули. К вечеру находятся и они.

Еще через час прибывает генеральный прокурор республики со свитой. Алена снова извлекают из квартиры, и он снова говорит и объясняет. Еще через час по национальному телевидению выступает министр и призывает граждан к бдительности.

Служебная записка о допросе г-на Сойкина М. И., с применением специальных методик