Созвездие Видений

Домовушка прижился у Атея, помогал в немудрящем хозяйстве. С тех пор, как он появился, хлопот Зорянке поубавилось. Работа в мягких руках Домовушки горела, во всем была спорина, а уж чистоту блюл он такую, что обиженные пауки и тараканы запечные вовсе ушли прочь. Зорянку Домовушка жаловал и привечал, как и она его. Поэтому сейчас она с легким сердцем отдала ему заветное яблочко и вышла вслед за дедом в гаснущие сумерки.

Едва они отошли от избенки и ветви деревьев сомкнулись над ними, как настала ночь. Там, н вышине, небо было чисто и светло, все в звездах, а здесь, в шатре лесном, царила тьма, и всякое дерево пело во мраке на свой голос.

Заунывно скрипели сосны да ели — так-то надсадно, что у Зоря яки саднило, ныло сердце. Как ни любила она лес, ночные стоны сосен ужасали ее. Чувствовала она себя крошечной, жалкой, одинокой, а ночь была бесконечной, непобедимой, в ней отворялись мрачные, темные бездны…

А может, природа лишь отзывалась, словно эхо — или некое живое существо, — на то смятение, кое царило в душе Зорянки?..

Она цеплялась за деда, а тот все шел и шел, не ведая ни страха, ни устали, и его посох слабо мерцал во тьме.

Но вот наконец они перевалили угор, пройдя бор насквозь, и слух наполнился ровным, широким гулом — это шумели под ветром березы и дубы. Зорянка облегченно перевела дух и осмелилась спросить деда, скоро ли дойдут до места.

Но не успел он ответить, как посох в его руках засветился, загорелся, словно жаркий уголь, и, вырвавшись из старческой длани, ткнулся в землю с такой силой, что она отозвалась протяжным звоном.

Посох светился так ярко, что рассеивал тьму, и Зорянка разглядела, как выбиваются струи воды из бездны земной.

Она присела и, зачерпнув воды ладошкой, пригубила.

Вода, чудилось, хранит в себе память обо всех глубинах, из коих она изверглась, запах и привкус древесных, корней и рудных жил, пронзавших земную толщу! Губы Зорянки стыли от холода, душу ее леденил священный страх.

Этот посох… Посох Атея — наследство далеких прадедов, которые испокон веков находили с его помощью целебные источники и рудные залежи. На разработки приходили из-за дальних далей молчаливые, угрюмые жители гор, рудокопы, и взамен приносили лесным жителям железные наконечники для стрел и копий, топоры, кирки, самоцветные камни. Целебную воду кочевники, которые поклонялись великой Табити, увозили в бурдюках куда-то далеко, может быть, на край света, а оттуда приводили выносливых коней, привозили богатые ткани, соль и всякий ходовой товар.

Старого Валуна хоть и почитали в селении, но все ж побаивались. Не знали, как ему удается отыскивать источники иль руды. Никто и никогда не видал светящегося посоха — кроме Зорянки. И когда-нибудь это наследство предков — а может быть, и самих богов! — перейдет в ее руки, обрекая на вечное отчуждение и почтение людей. Но это когда еще станется! Дед хоть и стар, но крепок… Она называла, его дедом, потому что Атей взрастил и матушку ее, и саму Зорянку, но кто знает наверное об их родстве? Никто… Да и зачем, кому это надобно?

Они пометили заветное место вешками и двинулись дальше. До утра было еще далеко.

* * *

Север улегся рано, однако спал плохо. Почему-то все время казалось, что вдруг да вернется Меда, и он боялся проспать ее появление. Сквозь зыбкую дрему Север думал, можно ли считать, что Контакт осуществлен, если он отверг ее женские призывы, но, кажется, сумел все же подружиться с ней. Да и не обольщался он насчет словца «переведайся» и той сцены, от воспоминаний о которой и по сю пору дрожь пробирала. Наверное, это было что-то вроде попытки жертвоприношения — ничего более. Пожалуй, она приняла его за бога!

Он забылся сном и увидел, как она летит над деревьями, и ветер бьется в переливах голубых просторных одежд… Прибывшие сюда с Ирня лишены были умения летать. Это благоприобретено их потомками, это чудо! Но до чего же странные превращения претерпела способность жителей Ирия к возрождениям. Зимняя спячка! Недалеко уйдет человечество, если большую часть жизни будет проводить во сне!.. Он улыбнулся сквозь дрему… и внезапно тоненькая иголочка вонзилась в мозг.

Сердце затрепетало.

Север вскочил и бросился к пульту. На экране чуть заметно вспыхивали тусклые зеленые огоньки. Приемник издавал тот самый еле уловимый писк, который только что разбудил Севера.

Это было невероятно. Ещё более невероятно, чем все приключения минувшего дня, чем Контакт! А когда Север разглядел еще и оранжевую черточку, слабо мерцающую в углу экрана, то принужден был сесть — ноги подкосились.

Невозможно, немыслимо! Сколько времени кружился по орбитальному коридору, пока не убедился в догадках, высказываемых еще там, на Ирии: от Первых не осталось следов, маяки наверняка разрушены. Именно потому его посадка и была столь тяжёлой, что он садился вслепую. Ничего не ждал, ни на что уже не надеялся, и вот теперь… сразу два сигнала! Сразу два!