Спарринг-партнеры

Первым завелся Расти. Желая пустить пыль в глаза новой подружке, он арендовал реактивный самолет и улетел с ней на Британские Виргинские острова, где они неделю жили на вилле на берегу океана и нежились у бассейна. Пока девицу полировали в спа, он встречался со своими новыми банкирами и проверял доступность денег. Он уверял их, что скоро поступит следующий взнос, и они часами предавались приятному занятию – обсуждали инвестиционную стратегию. Почему бы не инвестировать, когда располагаешь миллионом и рассчитываешь на очередные полмиллиона каждый следующий год?

Однажды, посиживая на тенистой террасе в мерцании сине-фиолетового океана и попивая ромовый пунш, Расти всерьез задумался о том, чтобы распрощаться с юриспруденцией. Он устал от стресса и от однообразия, устал света белого не видеть из-за нудной работы, устал от неприятного общения с братом, а главное, устал получать пинки в зале суда. В свои сорок шесть лет он подозревал, что как судебный адвокат уже достиг профессионального пика. Он явно разучился работать с присяжными заседателями. Страховые компании перестали его бояться.

Так почему бы не забрать свои денежки и не зажить простой пляжной жизнью?

Дианта и ее муж Джонатан в данный момент жили порознь. Поездка в Европу могла вдохнуть в их отношения новую жизнь. Первые три дня прошли хорошо, и они готовы были снова скрепить брачные узы. На четвертый день она решила рассказать ему, наконец, о новом соглашении о разделе доходов в «Маллой энд Маллой». Джонатан восхитился и еще сильнее захотел возродить брак. Они повстречались с банкирами и спланировали способы пользования деньгами. После нескольких дней в Цюрихе они улетели в Париж, где подолгу бродили по улицам рука в руке.

Кирк не мог сбежать, воспользовавшись открывшимися финансовыми возможностями, потому что адвокаты жены быстро проверили бы его карманы. Ни одно его движение, ни одна трата не ускользали от их пристального внимания. Боясь оставлять любой след – в виде телефонного звонка, смс, электронного письма, он в конце концов связался по шифрованной электронной почте с банкиром в Лондоне. Уверенный в надежности этого канала связи, Кирк перевел свои деньги в британский банк, базирующийся на Каймановых островах. Там они должны были быть в безопасности, сколько бы Крисси ни наняла адвокатов.

Удача с тайным переводом средств придала Кирку смелости, и он попытался решить дело о разводе миром: предложил жене почти все, что у них было, плюс денежное содержание в разумных пределах. Он не возражал и против алиментов на детей: в конце концов, это были и его дети, и условия их жизни не были ему безразличны. Но стало очевидно, что ее главный адвокат, прославившаяся своей безжалостностью Скарлетт Эмброуз, жаждет крови и хочет добыть новый трофей. Она готовила громкий процесс с привлечением внимания прессы, желая потешить свое безразмерное эго. Умелая манипуляторша, она успешно промыла Крисси мозги, и та отказывалась от переговоров. Разрыв супругов был вызван взаимной ненавистью, а не ошибками с той или иной стороны. Тем не менее Скарлетт стремилась раскопать побольше грязи, поэтому пустила своих ищеек по следу финансов Кирка.

«Пускай вынюхивают, – сказал он себе. – В пляжном песочке Каймановых островов у меня спрятана целая стопка только что отпечатанных денежек».

30

Пришла очередь Расти нанести ежемесячный визит в исправительное учреждение «Салиба». За пять лет он не меньше тридцати раз туда ездил, и каждая миля пути становилась для него пыткой. Он помнил, как начинались эти поездки: чем ближе была тюрьма, тем сильнее его одолевало отвращение. Раньше он внушал себе, что испытывает жалость к отцу, лишенному свободы, облаченному в комбинезон, как обычный уголовник, вынужденному работать в библиотеке за полдоллара в час и довольствоваться мерзкой тюремной пайкой. При этом Расти ненавидел Болтона как манипулятора множеством жизней, в том числе жизнью своих сыновей. Он не переставал выходить из себя при мысли о жестком соглашении о партнерстве, навязанном отцом ему и Кирку: оно накрепко их связало, не позволяя каждому пойти собственным путем. Но наибольшее презрение вызывала отцовская алчность, решимость оставить все табачные деньги себе, чтобы наслаждаться жизнью, выйдя на покой.

Как ни странно, Расти не винил отца в смерти матери. В этом его никто не винил. Расти и Кирк были возмущены другим: тем, что Болтон свалял дурака, был пойман и лишен адвокатской лицензии, что создал трудности семье и фирме; о Тилли никто никогда не сожалел.

Но сегодня все было иначе. Злость на Болтона прошла, ведь теперь его богатство без его ведома перераспределялось в пользу достойных людей. Расти едва ли не предвкушал встречу, чтобы мысленно посмеяться, глядя в глаза жадному старику. Впервые в жизни он брал верх над отцом.

Перед дверью в комнату для посещения адвокатов надзиратель задал обычный вопрос:

– Вы что-нибудь принесли заключенному, сэр?

Расти протянул ему большой конверт:

– Только финансовый отчет за месяц.