Спартаковские исповеди. Блеск 50-х и 90-х, эстетика 80-х, крах нулевых, чудо-2017

А могло быть хуже Рогова. Тогда, в финале Кубка СССР 1957 года, «Локомотив» у нас бы ни за что не выиграл, хотя они в то время и занимали второе место. И победили только потому, что излупили нас. Евгений Рогов, костолом из костоломов, нанес мне тяжелейшую травму – меня увезли на «Скорой» в больницу. Я полгода не ходил. А еще этот же Рогов сломал Ильина, Симоняна, Сальникова и Огонькова. Пятерых за один матч!

Просто наглый тип. Мы же были с ним в ВВС, знаю, что он собой представлял. Жили в общаге в Тушине, и я видел, как они с еще одним таким же, Колей из Подлипок, насмехались над людьми, которых добивали в игре. Рогов с упоением, в красках рассказывал, как врезал одному, другому, третьему. Такое впечатление, что это доставляло ему какое-то садистское удовольствие. Ну как же так можно? Это же твой коллега, вы один хлеб едите!

Один раз я всего за весь тот финал на его фланге появился… Хоть знал, но не мог подумать, что он прыгнет на меня двумя ногами и вывернет голеностоп. Я пас-то уже отдал. А Рогов даже не извинился, будто так и надо. Главное – замены-то были запрещены. Меня в госпиталь увезли, Сальникову ребро сломали, но и он, и остальные трое на поле остались.

Думаю, это костоломство было его личной инициативой. Он просто иначе не мог играть – ни скорости, ни роста, на обезьяну был похож. По сравнению с ним динамовцы семидесятых годов, Новиков и Никулин, – корректнейшие игроки. И самое интересное, что Рогова после того финала даже не дисквалифицировали, потому что федерацию возглавлял Антипенок, бывший председатель центрального совета общества «Локомотив».

С Роговым с тех пор мы никогда не общались, а травма та стала для меня роковой. Нет, еще пять лет в «Спартаке» играл, но скорее – уже доигрывал. Нога болела, на голеностопе образовались шипы, делал уколы перед играми, чтобы боль снять.

Но хромаю я сейчас не из-за этого. В позвоночнике стерты диски, тазобедренный сустав плох… Выпиваю с утра шесть таблеток – и вперед. Заставляю себя ходить пешком каждый день и, когда предлагают подвезти на машине, – отказываюсь. И вот после инфарктов, а было их у меня два, живу уже восемнадцать лет. Первый раз прихватило, когда сидели в Спорткомитете. «Скорая» приехала только через пятьдесят минут, я уже умирал: кардиограмма была – прочерк на весь лист. Всадили укол – и в машину. Симонян попросил, чтобы отвезли куда-нибудь поближе.

Повезло, что дежурила заведующая реанимационным отделением Ирина Петровна. Ей сказали, что я олимпийский чемпион. Мол, имейте в виду – и так далее. Так она всю ночь не отходила от меня, все время била по щекам.

Врачи думали, что не доживу до утра…

* * *

С деньгами у «Спартака» всегда было туговато. Зарплату получали, а вот чтобы премиальные выдать – с таким количеством инстанций надо было это согласовывать! Помню, только один раз щедро вознаградили. В 1958-м играли финал Кубка – и была такая организация «Центросоюз» во главе с руководителем по фамилии Климов. Перед игрой он вдруг появился в Тарасовке немного «под градусом» – и сказал, что, если выиграем, каждый получит премию в размере месячного оклада.

2 ноября мы обыграли «Торпедо» – и на следующий же день приехали к нему и получили деньги. Он оказался человеком слова и подключил горком партии. А вот чтобы от обычных профсоюзов получить премиальные, нужно было месяца два ждать.

Я всегда считал, что профсоюзы – вредители для футбола и спорта вообще. Присосались к «Спартаку», никакой конкретной помощи ему не оказывают – зато спрос! После победы в чемпионате Союза 1969 года нам дали поощрительную поездку в Сирию, Ливан и Иорданию. Одну игру, Сирии, мы проиграли – 0:3. Должны были забить голов десять – ну вот не лезло. Бывает такое. Вратарь у нас был – метр с кепкой, до перекладины не доставал.

Возвращаемся домой, а тут скандал. Чемпион СССР проиграл какой-то Сирии! Профсоюзы выносят выговоры Старостину, Симоняну, Исаеву. Из-за товарищеской игры – притом что мы чемпионат выиграли!

Узнал об этом помощник Брежнева. Они вместе во время войны служили, у него не было руки, а болел он за «Спартак». И он рассказал Леониду Ильичу, что над спартаковцами издеваются, надо им помочь. Он дал указание – и нас пригласили в горком партии. А туда обычно звали не благодарить, а песочить. Заходим туда вчетвером – Николай Петрович, Никита Палыч, я и капитан Гиля Хусаинов. Ожидания мрачные.

И вдруг с нами так уважительно начинают беседовать, что мы понять ничего не можем, переглядываемся! Говорят, что нам нужно построить новое здание базы, а то старое, деревянное, уже никуда не годится. А в конце раздают список на премиальные – опять же, по окладу. Так нас защитили.