Спартанцы: Герои, изменившие ход истории. Фермопилы: Битва, изменившая ход истории

Затем Клеомен возникает в 519 г., если только мы можем доверять толкованию цифр в отрывке Фукидида, относящемся к разбору Клеоменом спора между Афинами и Фивами. Спор касался статуса Платей, которые по географической и этнической принадлежности относились к Беотии и на чью зависимость поэтому претендовали Фивы — самое могущественное Беотийскиое государство в это и в более позднее время. Однако Клеомена тревожило могущество Фив, а Спарта в то время поддерживала дружеские отношения с Афинами, которые находились под властью тирана Гиппия, сына Писистрата, учредителя тирании. Таким образом, Клеомен убил одновременно двух зайцев, посоветовав Платеям всупить в союз с Афинами и оставаться вне политических интересов Беотии, внушив любовь Афин к себе и на долгое время разойдясь с Фивами.

Через пару лет или около того самосский вопрос вновь возник на повестке дня, так как самосский правитель Меандрий прибыл в Спарту, лично обратившись за помощью, чтобы изгнать проперсидского марионеточного тирана. Однако даже взятки не смогли убедить Клеомена, который приказал Меандрию оставить не только Спарту, но и «Пелопоннес», ясный намек на спартанские притязания на гегемонию на Пелопоннесе в качестве лидера протопелопоннесского союза. Клеомен проявил себя как великий деятель панэллинской политики, но у него были заботы и ближе к дому, и именно они, в конце концов, вывели его из равновесия и привели к безумию.

Геродот в своем описании спартанского царства в VI книге, которая более широко дает замечательный пример ясности спартанских законов и обычаев, указывает, что враждебность между двумя царями из двух различных царских домов была частью традиционной структуры спартанской жизни. До определенного момента это, вероятно, было вполне справедливо, хотя в качестве противоположного примера можно указать отношения между Агесилаем II и Агесиполидом I. Однако несомненно, что враждебность между Клеоменом I и его соправителем Демаратом из рода Эврипонтидов (правящим приблизительно в 515–491 гг.) была глубоко личной, так же как и институционной. Конфликт достиг критической стадии около 506 г. в результате усилий Клеомена, направленных на то, чтобы контролировать Афины, насадив там марионеточный режим и избавившись от афинской нарождающейся демократии раз и навсегда. Впоследствии они оба искали повод, чтобы раздуть ненависть друг против друга.

По поводу преждевременного рождения Демарата существовали различные мнения, и он, претендуя на наследственное право занять престол в 515 г., должен был столкнуться с таким же сопротивлением, как ранее Клеомен. Неясно, в какой степени противостояние с Клеоменом происходило на почве закона и политики, а в какой степени на почве личной или семейной вражды. Во всяком случае, сопротивление Демарата было сначала очень эффективным. Не только экспедиция Клеомена против Афин около 506 г. обернулась провалом во многом благодаря Демарату, но и его последующие усилия достичь своих целей политическими средствами также потерпели неудачу. То, что он вновь получил высшую власть в 499 г., когда другой греческий правитель Аристагор Милетский пришел к нему за помощью и поддержкой против Персии, было кредитом доверия к его способности проявлять гибкость. Однако вновь Клеомен резко отказал просителю, хотя на этот раз, как утверждают, потребовался острый ум его восьми- или девятилетней дочери Горго, чтобы увидеть слабость доводов Аристагора.

В 494 г. в Сепии на территории Арголиды Клеомен завершил coup de grâce против Аргоса, в результате чего погибли, по меньшей мере, 6000 воинов — граждан Аргоса. Так как Аргос собирался занять позицию или видимость нейтралитета по отношению к Персии в грядущем конфликте, можно было посчитать, что отношение Клеомена к Аргосу как-то связано с его политикой по отношению к Персии, но первое определенное свидетельство резких изменений в его поведении не обнаруживается до 491–490 гг. К этому времени Клеомен, действуя во имя того, что Геродот на этот раз благосклонно именует «благом всей Греции», стал твердо и решительно проявлять антиперсидские настроения. Фактически он ни перед чем не останавливался, чтобы поощрять антиперсидскую политику.

Он подкупил Дельфы; якобы предвещал Спарте войну со стороны Аркадии; взял заложников из спартанской союзницы Эгины, которая передала Персии требуемые символы подчинения; сместил Демарата, когда тот проявил признаки поддержки Эгины против него, и заменил того отдаленным родственником и личным врагом, который, как он знал, несомненно, будет подчиненным ему сторонником. Он также, как говорят, сошел с ума. Он начал тыкать своим жезлом в лица прохожих, он превратился в такую обузу и помеху, что его посадили в колодки под охраной, по-видимому, надежного илота, однако он не утратил силы убеждения и уговорил того дать ему нож, которым совершил самоубийство, располосовав себе ноги на лоскуты снизу доверху.