Спасайся, кто может!..

— Я самая счастливая на свете! Мне в жизни ой как повезло, что встретился муж Тимофей Захарович… (Это, значит, я.) Вот такой, какой он есть — вздорный и взбалмошный, упрямый и своенравный, с капризами и причудами. Одним словом, крепкий орешек! Все пятьдесят лет он только и делал, что спорил со мной, перечил во всем, на белое говорил черное, и наоборот. Но я, как любящая жена, признаюсь, спуску не давала. Уступи я ему хоть в малости, вышел бы из него, извините за выражение, рохля, тряпка, а не боевой мужчину каким сейчас видите его в натуре. И тот факт, что он ни в чем не соглашался со мной, оборачивался для нас обоих наилучшим образом, закаляя и его и меня. Как говорит наша правнучка Олеся: минус на минус давал плюс! Да, при всем честном народе скажу как на духу: мы оба с большими минусами, но зато к золотому юбилею нашей семейной жизни пришли с огромным плюсом. Спасибо же тебе, Тимоша, золотой мой молодожен, за науку, за семейный университет, что мы в дружном согласии прошли вместе с тобой! — обняла и крепко меня расцеловала.

Все, кто был в клубе, уставились на меня, ждут ответного слова. А что я мог сказать? Что это она не меня, а свой портрет нарисовала. Но пререкаться да еще на золотой свадьбе — этого еще не хватало! И молчать неудобно. И я тогда сказал:

— Целиком и полностью присоединяюсь к словам предыдущего оратора. Спасибо и тебе, Мария Федоровна, за науку, за наш общий плюс, А самая главная тебе благодарность и земной поклон за крепкий орешек, что мы дружно и успешно раскусываем цельных пятьдесят лет!

Сказал и низко поклонился своей боевой подруге.

Поди разберись после этого, кто из нас обоих больше Герой. Вот почему у нас даже заслуженным мужьям и женам не дают Героя… Ясно?..

РОКОВАЯ ВСТРЕЧА

Не знаю, как у вас, но для хозяев нашего города нет более увлекательного занятия — без конца менять названия улиц и переулков. И «доменялись» они до того, что у нас теперь появились сразу три Чистых и пять Лучистых улиц да два Светлых переулка.

Важнейшие магистрали — Первую Чистую и Третью Лучистую — связывал самый темный в городе Второй Светлый переулок. Когда-то он действительно был светлым, пока несовершеннолетний форвард дворовой футбольной команды «Искра» в спортивном азарте не сшиб единственный в переулке фонарь. Восстановить столь мощный энергоагрегат оказалось коммунальникам не под силу. Вернее, сил-то было много, но руки не доходили, поскольку руки денно и нощно были заняты приколачиванием табличек с новыми названиями улиц и переулков.

Второй Светлый был не только самым темным, но и самым узким переулком, а его еще больше обузили, как только там начали строить свои Новые Черемушки.

И надо же было тому случиться, что двое командированных к нам товарищей почти в одно время вступили во Второй Светлый переулок— Иван Петрович Кукушкин со стороны Первой Чистой, а Петг> Иванович Петухов — с Третьей Лучистой.

Не успели они сделать и нескольких шагов, как их поглотила кромешная тьма. С чем бы сравнить ее, эту тьму? Во Втором Светлом было темно, скажем, ну, как в пирамиде фараона Хеопса или Тутанхамона… надцатого. (Какого точно не знаю, боюсь соврать, а под рукой нет личных дел фараонов с их анкетами.)

Кукушкин и Петухов медленно продвигались впотьмах по деревянному настилу, прижимаясь вплотную к заборам строительных лесов.

Была глухая осенняя пора, лил ничем не сдерживаемый дождь, именуемый для успокоения человечества кратковременными осадками.

Еще школьные задачники по арифметике справедливо заметили: путешественники, вышедшие из разных пунктов А и Б, рано или поздно встретятся в пункте В. Для Петухова и Кукушкина таким пунктом В был центр Второго Светлого переулка. Как и следовало ожидать, они здесь и встретились, точнее, столкнулись лбами. Будучи мужчинами дородными, они при столкновении нанесли друг другу довольно чувствительные ушибы местного значения.

— Куда прешь? — взвыл от боли Кукушкин.

— А у тебя что, глаза повылазили? — отпарировал Петухов.

— Какое хамство! — еще пуще распалился Кукушкин.

— От хама слышу! — не остался в долгу Петухов.

— Я еще виноват! Вот свинья! — И, чтобы убедиться в том, что перед ним и впрямь свинья, которая только случайно затесалась в человеческое общество, Кукушкин щелкнул зажигалкой-пистолетом. Под порывистым ветром огонек тут же погас. Но молниеносная вспышка совершила чудо. Вместо того, чтобы ринуться на грубияна. Кукушкин бросился его обнимать:

— Петушок?! Ты ли?

— Какой я тебе Петушок? — отстранил Кукушкина Петухов.

— Не узнал? Да я Кукушкин! Вместе учились… — Кукушкин еще раз щелкнул пистолетом-зажигалкой, осветив свое блинообразное лицо. — Неужели забыл, как мы…

— Кукушка? Это ты — искренне обрадовался Петухов, ощупывая в темноте громоздкие габариты своего друга детства. — Ну и вымахал!..

— А ты, чувствую, тоже сверх всяких нормативов. Небось, за сто кило тянешь?

— И не спрашивай!.. Ну и встреча! Настоящее кино!