Спасенные дневники и личные записи. Самое полное издание

Создается Резервный Фронт. Командовать будет Георгий[356], если дойдет до боя. А дойдет. Шесть армий, из них четыре берут мои орлы[357].

Тяжело, но победим хоть что будет. Написал Кобе представление на амнистию Туполеву и его людям, на 30 человек. Работали ударно. А в такое время людям ни к чему иметь иметь (так в тексте. – С.К.) клеймо заключённых[358]. Полностью искупили и будут работать как надо, когда враг пришел.

Да, люди гибнут, а идут. Ушли первые группы к немцам в тыл. Молодые ребята. Каждого поцеловал бы, а когда?

Справка публикатора

С 21 июля по 21 августа 1941 года Л.П. Берия не отмечен в Журнале посещений кремлёвского кабинета И.В. Сталина. 22 августа 1941 года он появился там на полтора часа и опять исчез до 6 сентября 1941 года, чтобы потом бывать у Сталина ежедневно[359].

Комментарий Сергея Кремлёва

Тот факт, что в такой напряжённый период член ГКО Берия, как, впрочем, и члены ГКО Молотов с Маленковым, не появлялся у Сталина, объясняется, безусловно, только его почти круглосуточной загрузкой.

В то же время это доказывает, что после преодоления краткого кризиса 20–30 июня 1941 года Сталин и его близкая «команда» занялись каждый своим. Причём – почти самостоятельно. Сталин погрузился во фронтовые дела, входя в работу Ставки Верховного Главнокомандования (на фронт уехал и пятый член ГКО маршал Ворошилов). У Молотова, Маленкова и Берии были свои «кусты» проблем, как и у остальных членов «узкого» сталинского руководства.

Это, между прочим, доказывает, что Сталин поставил дело так, что в случае необходимости его соратники были вполне способны на самостоятельное руководство и на самостоятельные решения. Последнее слово, конечно, оставалось за Сталиным.

При всём том, что и остальные коллеги Берии были заняты донельзя, на Берию сразу свалилось особенно много дел, и ему было труднее, чем кому-либо другому из близкого окружения Сталина. Берию в его многообразной деятельности не подстраховывал никто, даже Сталин. Зато Берии то и дело приходилось подстраховывать своих коллег. К тому же на Берию вновь легла вся ответственность за работу бывшего НКГБ, возвращённого в состав НКВД под руку Берии.

Издавна «многостаночник», Берия в эти дни был загружен прежде всего в своём теперь уже объединённом наркомате, но сами задачи НКВД в считаные дни разветвились от формирования войсковых соединений для отправки на фронт (задача вообще-то НКО и ГШ РККА) и обеспечения эвакуации (задача вообще-то Совета по эвакуации) до обеспечения пропагандистских акций (чем должен был бы заниматься соответствующий отдел ЦК).

Так, известно, что 13 августа 1941 года Берия докладывал Сталину, что в Парке культуры и отдыха им. Горького подготовлена выставка сбитых немецких самолётов, трофейной техники и т. п. и что выставка готова к открытию 14 августа.

Ещё ранее, 8 августа, Берия в своём спецсообщении предложил Сталину начать создание оперативных групп для заброски в немецкий тыл в разведывательных и диверсионных целях.

Сталин утвердил это предложение, и 10 августа 1941 года Берия дал указание Серову, Судоплатову, заместителю начальника ГУПВ НКВД СССР Аполлонову начать работу. Впрочем, к тому времени уже вовсю шла подготовка ОМСБОНа – Отдельной мотострелковой бригады особого назначения НКВД.

В двадцатых числах июля 1941 года Л.П. Берия, весьма вероятно, выезжал также в места формирования дивизий НКВД (например, в Ярославль) для личной инспекции. Создание этих дивизий было важнейшей задачей, потому что лишь погранвойска показали в первые дни войны абсолютную боевую устойчивость. Армейские же соединения воевали по-разному, в зависимости, прежде всего, от того, кто и как ими командовал.

Скорее всего, Берия бывал и в районе подмосковной станции Строитель, где тренировались будущие разведчики и диверсанты – бойцы ОМСБОНа.

8/VIII-41

Живу не сутками, а неделями. Так все живут. Никогда так не жил и не думал, что можно жить. Выходит можно.

Хоменко[360] и Масленников оперируют под Смоленском. Тимошенко[361]

ими доволен. Георгий[362] тоже. Георгий говорит, что там геройски воюет его старый знакомый Рокосовский (правильно «Рокоссовский». – С.К.)[363]. Спрашиваю, поляк? Говорит, да. Говорю, помню его дело. Стойко стоял, что не виновен и доказал.

Георгий говорит, он еще докажет, если не погибнет. Посмотрим.

10/VIII-41

Москву бомбят, но к городу прорывается мало. За первый налёт крепко пострадало 400 человек. Разрушений мало и с этим мы можно считать справились. Москву он не разрушит, это тебе не Лондон[364].

Что надо взять на заметку. Немец сбрасывает листовки. Коба почитал. Говорит: «Неплохо написаны, а рука видна наших сволочей. Сразу не поймешь, троцкист писал или фашист». Говорит, надо разобраться.