Спасенные дневники и личные записи. Самое полное издание

Коба занят фронтом. Я тоже фронтом, больше заводами. Эвакуированные заводы уже где-то начинают работать. Пока надо нажать на те, что есть. Пленный из 7 пехотной дивизии показал, что дивизией командует обер лейтенант (старший лейтенант). Приказал кровь из носа проверить. Проверили. Был факт. Сообщил Кобе, он слышу сопит довольный. Говорит, ага, и их приперло. Ничего, скоро припрет еще больше[408].

11/XII-41

Теперь в игре все фигуры[409]. Рузвельт – это война. Черчиль (так в тексте. – С.К.) тоже война. К тому шло, это было ясно с августа[410]. Они боятся, что останутся одни, и хоть как-то отвлекают Гитлера от нас. Мы им нужны. Только что из Лондона пришла точная информация. В апреле Черчилль через каналы в Америке подбросил Гитлеру дезу, что Сталин хочет напасть на Германию. Знать бы это хотя бы в мае. Теперь понятно, почему сербы так лезли к нам со своим Пактом. Это не им надо было, а Черчиллю. Он и нам тоже подбрасывал. Англичане умеют. В марте была деза, в июне стала правда. Вроде бы предупреждал, вроде нам спасибо говорить надо.

Но теперь они нам что-то подбросят из оружия. С паршивой овцы. Ладно, хрен с ними, посмотрим.

Пока наступаем не очень, но дело идет[411].

14/XII-41

Коба налаживает отношения с поляками[412]. По-моему от них будет толка как от козла молока, народ гнилой. Дело его. Хреново, что мне новая забота, заниматься этой армией Андерса[413]. Сегодня Павел[414] положил на стол бумагу, надо будет Кобе сказать, что вот мои ребята как работают. Эти м…ки не успели язык почесать, а мы знаем, о чем они болтали[415]

. Я всегда считал, что с англичанами много не добьешся (так в тексте. – С.К.), а этот Крипс (верно «Криппс». – С.К.) еще тот хорек. Сикорский просто сволочь. А что делать, Коба приказал всех поляков поскорее собрать и передавать Андерсу. Думает, они будут воевать. [Фиг] они будут воевать за русских. Они за Польшу не воевали.

Ладно, без них дела много. Что сказано, сделаем. А там пусть сам смотрит. Он еще от Идена пшик получит[416]. Я англичан знаю лучше всех. Насмотрелся.

21/XII-41

Отметили день рождения Кобы. Первый раз за все время видел его веселым. Немного охмелел. Хорошо жить, когда наступаем[417]. Устал за этот месяц как собака, хуже собаки. Мотался, мотался, а сил прибавилось.

Даже Шахурину соломки подстелил. Получается из за (так в тексте. – С.К.

) пустяка может дело стать. Какие-то трубочки, и свет в нее не увидишь, а без нее Самолета нет. Шахурин кинулся, товарищ Берия, выручай. Георгий тоже просит, помоги, не можем найти оборудование, затерялось. Нашли мои ребята, мой телефон тоже был горячий, а нашли[418].

Георгий сказал, что виделся с Мыкытой[419]. Сказал, что Коба на совещания Мыкыту приглашал, а на дачу вот не пригласил. Не может простить Киев. Я Мыкыту пока не видел.

Заср…нец он.

24/XII-41

Разбираюсь с старыми завалами. В октябре прошли материалы из Лондона по работам в области атомной энергии. Разговоры идут давно, а тут вроде что-то ближе к делу. Якобы уже идут серьезные работы. Сообщают, что сила взрыва будет в огромнейшей степени больше чем обычной взрывчатки. Что значит в огромнейшей. В десять раз? В сто раз? А может в тысячу раз? Непонятно, пусть уточняют. Пока Кобе ничего докладывать не буду. Пока не до этого и надо разобраться[420]. Может брехня. Посмотрим.

Завтра у Кобы надо поставить вопрос о пленных и окруженцах. Набралось уже порядком. Как быть? Понятно, надо фильтрационные лагеря. А потом? Думаю, надо после фильтрации сразу передавать их на формирование. Пусть искупают в бою. Особым Отделам бывших пленных брать на заметку. Воюет как надо, снять с учета. Снова елозит, тогда надо смотреть[421]

.

26/XII-41

Увиделся с Мыкытой. Я ему всё высказал. Говорю, что ж ты меня перед товарищем Сталиным дураком делал в мае. «Товарищ Сталин, они не посмеют. Товарищ Сталин, Лаврентий вас провоцирует». А что вышло?

Стоит хмурый, улыбки нет. Видно, что переживает. Говорит, еще ты, Лаврентий. Товарищ Сталин и так видеть не хочет. Болтаюсь как г…вно в проруби без дела.

Жалко его стало. Говорю, ладно, кто старое вспомнит, тому глаз долой. Нам, Мыкыта вместе долго еще воевать. Не обижайся, от души сказал.

Он повеселел, говорит, я еще докажу. Ошибиться каждый может. Все ошиблись. Я говорю, все да не все. Только что теперь руками махать. Теперь работать надо до Победы[422].

Послесловие публикатора

На этом дневники Л.П. Берии за 1938–1941 годы фактически заканчиваются (последняя запись 1941 года будет обнародована несколько позже). И мне остаётся сказать лишь несколько слов…