Спаси и защити!

— А правила те, чтобы человек посредством словес урочных в такое состояние духа пришел, чтобы ворота в соседний мир открыть. Для начала благословение нужно Богово. Для того ты и говоришь: стану, благословясь, пойду, перекрестясь, раба Божья — очень важно сказать это, что Божья раба, что Бога исповедуешь и силой Его действуешь, а не анчибела нечистого. А потом вот смотри как интересно дальше: ты, по словесам этим, куда-то идти должна. При этом никуда ты не идешь, а на месте стоишь… То для духа твоего будто упражнение, вроде игра — что выходишь ты из обычного твоего пространства и идешь в другое пространство, внешнее, чужое: из дверей в двери, из ворот в ворота, в чистое поле, в широкое раздолье, под восток (понятно почему под восток: навстречу солнышку), на восточну сторону, на окиян-море. Вот ты и «пришла» в место урочное, где стоит дуб булатный, то есть, из стали особой скованный, булатной стали, прочнее которой на свете нету. Из моря бык вылазит, и тоже булатный. Ну, булатный почему, ясно: булат — сталь — оружие — защита. А вот бык почему, ты можешь мне объяснить, археолог?

У меня мелькнула догадка, но она столь далека была от славянских древностей, что я не решилась сказать. Домна Федоровна, видя это, подбодрила меня:

— Ну, доня, смелей! Не бойся, не засмею.

— Хорошо, — я решилась. — Только у меня с быком ассоциации совсем от нас далекие.

— Какие далекие?

— Да вот… картина вспомнилась, «Похищение Европы». Где Зевс в виде быка похитил прекрасную девушку Европу…

— Ай да молодец, Дарья! Верно мысль ухватила! Так и есть оно, бык — это бог древний, да не просто бог, а самый главный! У всех народов обязательно бог в виде быка был, среди множества богов-идолов.

— Да, и в Египте, и в Индии…

— Ну, и у славян тоже! Вот она, видишь, как памятью древней сквозь слова заговорные веет! Таким побытом, бык тут — не просто животное, а существо, силой нечеловеческой обладающее. Этой-то силой он беду и выбадывает.

Моя догадка ее так обрадовала, что она говорила, не переставая улыбаться:

— В каждом заговоре есть такой бог, или существо, властью нечеловеческой облеченное. Может, это зверь, или птица, а может, и человек, и прямо — бог. Разные имена у них могут быть, в том числе и Господа нашего Иисуса Христа, и Матери Божьей, и архангелов, и праведников святых. Но под этими всеми именами ты обращаешься к силам природным. Именем Спасителя да Божьей Матери любым стихиям приказывать можешь. Святой Никола Чудотворец — за путь-дорожку отвечает, а еще за водную стихию. Михайло Архангел — он за огонь ответствен, Илия-пророк, Гавриил Архангел, Иоанн Креститель — нечистую силу прогоняют, Георгий Победоносец — над кровями и ранами властвует. Кроме святых, еще и древние духи называться могут: Мара-полуденница, заря утренняя Мария, заря вечерняя Маремьяна. Мара знаменует зенит солнечный, Мария энергию начала дарует, Маремьяна доброе завершение. Ну да все имена да стихии перечислять — ни сил, ни времени не хватит. Тут и Перун может быть, и Даждьбог, и Род, и Рожаницы, и Макошь, и Сварог. Тебе важно просто понять, какое слово в заговоре на каком месте стоит, и почему.

— Но не все заговоры все это в себе содержат: выйду, приду, там что-то стоит, как-то действует…

— Не все. Есть сокращенные заговоры, их тоже много. Долгие словеса повторять сложно, да и помнишь не всегда. И нужны они не ко всякому случаю. Чем больше лихо, тем длиннее заговор, тем больше духам работы.

— А как свой собственный заговор составить? — меня разобрало любопытство.

— Да так и составляй. Благословись для начала, потом путь свой опиши в то место, где свершаться дело будет, что подействует на беду твою, призови помощника могущественного, прикажи ему, что делать и слова свои закрепи «Аминем».

— Можно попробовать?

— Пробуй, — усмехнулась знахарка, — только реши сначала, от какой беды тебе свой собственный заговор нужен.

На том занятие закончилось. Наставница пожелала мне спокойной ночи и ушла спать. Мне же не спалось: хотелось применить новые знания… Я долго думала, какая ситуация может возникнуть у меня, когда пригодится мой заговор. Я прикрыла глаза, стали наплывать образы: хутор, сады, степь, васильковая вода Маныча, улыбающаяся наставница…

«Я ведь уезжаю, и не увижу всего этого еще очень-очень долго» — подумалось мне. И сердце сжалось, предчувствуя будущую тоску. На ум стали приходить образы, складываться в слова. Я вскочила с постели, зажгла свет, раскрыла тетрадь и записала: