Спаси меня

Немного сгорбившись, он направился к светлой двери, за которой расположилась та самая кухня, где Алекс уже бывал. Здесь ничего не меняли, разве что столешница была заставлена различными новшествами кухонной техники, и от этого помещение казалось более живым и востребованным.

Когда Мойсов остановился перед двумя дверцами в кладовку, у Алекса защемило в груди.

– Нужно обратить внимание на эту зону. Проходите, не бойтесь.

Внутри удлиненной комнаты загорелся свет. Мойсов подошел к дальней стене и, просунув руку под широкую полку с соленьями, слегка надавил. Панель в стене со скрипом отъехала, заставив Алекса по-настоящему изумиться происходящему.

«Там дверь… Я пыталась, но… изнутри она не открывается…только снаружи… Там камни и…»

Тогда, он не поверил словам до смерти напуганной Беллы, хотя в глубине своего спутавшегося сознания понимал, что она не могла лгать, чувствуя непреодолимую опасность. И вновь, вспомнив ее напуганный взгляд и то жутко-блестящее золотое платьице, что было на ней, Алекс с силой сжал челюсти, ощущая прибавившийся груз вины к той куче, что копилась в нем долгие годы.

– Про эту дверь знаем только мы с вами и моя дочь. И племянница, – добавил он сухо с тенью озлобленности. Он надавил на панель, и она отъехала вперед, открывая вид на высокие густо посаженные кусты. – Как раз в ту ночь, когда на мою семью напали, эта трусливая курица проникла в дом через потайную дверь и сидела здесь в кладовке, пока в меня метали нож. Могла бы хоть попробовать добраться до телефона и вызвать полицию!

Алекс заиграл желваками, сжимая кулаки. Даже, если бы Белла решилась на это, то глушилка все равно бы не позволила совершить звонок.

– Почему она зашла именно отсюда? – спросил он, внимательно разглядывая конструкцию.

– Не помню точно, но знаю одно, сделать это ее заставила Рита. Моя дочь, – пояснил он с неохотой. – Они тогда вроде на вечеринку какую-то уехали, Белла не захотела там находиться и поперлась сюда. Представляете, стоило позвать ее в гости на выходные, как тут же случилось такое!

– Белла – ваша племянница?

– Да, дочь моей родной сестры. Не знаю как сейчас, но раньше Белла тихая была, как мышка. В тихом омуте черти водятся, вот это точно про нее. После ограбления из нее и слова невозможно было вытянуть, моя Рита даже набросилась на нее с кулаками.

– Почему? – поинтересовался Алекс скрипучим голосом.

– А она единственная из всех нас оставалась наедине с одним из грабителей. Он ее из этой кладовки вытащил, небось рыдала здесь во все горло, потом притащил ее в гостиную, где меня, жену и дочь удерживали, а после снова потащил на кухню. Они провели здесь минут десять от силы, но когда он вновь зашвырнул ее к нам, на той ни то что лица не было, она как будто вся в камень превратилась! У следователя она напрочь отказывалась говорить, просто сидела и молчала, пока Рита не расцарапала ей лицо. Да и после этого ничего мы не узнали. Потом даже решили, что она была в сговоре с этой бандой. Согласитесь, в кои-то веки она приехала погостить к нам и тут на мой дом совершается налет! Черт возьми, на моих глазах унесли сотню миллионов наличными, я имел право обвинять в этом всех. Мы и с женой разошлись вскоре, а с дочерью я не разговаривал около полугода. Даже смотреть на нее не мог.

Казалось, кровь в теле Алекса начинала закипать от гнева, а в горле образовался вязкий ком, не дававший проглотить слюну. Он все смотрел на выдвигающуюся панель, через которую и вошла тогда Белла, а меж тем, желваки на скулах свирепо дергались. В голове, подгоняемый ветром, в сотый раз пронесся вопрос: зачем ты вернулся в этот город, Алекс? Ностальгия по родным краям, чувство вины или все дело в ней?

Разве бывает такое, что лишь одна встреча с человеком способна зародить внутри нечто невероятно волнительное, а потом разрастись до размера Юпитера и вселять небывалую тоску, мученическую тягость и абсолютную неопределенность? А два дня назад к этому списку прибавилась и лютая ненависть. Только это едкое чувство относилось к какому-то типу по имени Герман.

ГЛАВА 8

Рабочие будни проходили спокойно, хотя иной раз казалось, что время тянется, словно тягучая болотная жижа смешанная с липкой смолой. Самым тяжелым выдался четверг, когда съемками сразу для трех журналов занималась одна Белла. День не предвещал особых хлопот, все шло своим чередом. Модели в коротких платьях профессионально выполняли свою работу, улыбались, веселились и вся студия была погружена в легкую ненавязчивую атмосферу. Но это продлилось ровно до тех пор, пока не началась съемка для второго не менее популярного модного издания.