Спаси меня (ЛП)

— Я — Холлоуэл. Как мой отец и дед, и прадед. Холлоуэлы всегда разводили коров с тех пор, как Джон Хейз Холлоуэл купил своего первого херефорда.

Сэйди знала все это и догадывалась, что знает и ответ на свой следующий вопрос, но все равно спросила:

— А ты когда-нибудь думал о том, чтобы заняться чем-то другим?

Клайв нахмурился еще сильнее, и Сэйди бы не удивилась, если бы он не ответил или сменил разговор, как всегда делал, когда она пыталась затронуть неудобную для него тему. Но вместо этого отец спросил:

— Чем например, девочка?

Пожав плечами, Сэйди заправила волосы за уши.

— Не знаю. Чем бы ты занимался, если бы не был Холлоуэлом?

В его грубом, скрипучем голосе послышались тоскливые нотки.

— Я всегда мечтал водить грузовик.

Сэйди уронила руки на колени. Она не знала, что ожидала услышать, но точно не это.

— Водить грузовик?

— Быть королем дорог, — поправил Клайв, будто прокручивая мечту у себя в голове. — Я бы путешествовал по стране. Видел много разных мест. Жил множеством разных жизней. — Повернув голову, он посмотрел на Сэйди. Впервые она чувствовала связь с мужчиной, который подарил ей жизнь и вырастил. Лишь краткая вспышка. И все ушло. — Хотя я бы все равно вернулся сюда. — Его тон снова стал ворчливым. — Я — техасец. Здесь мои корни. И если бы я путешествовал по стране, то бы не смог вывести столько отличных лошадей. — А Господь — свидетель, Клайв любил своих лошадей. — Когда-нибудь ты поймешь.

Сэйди подумала, она знает, что отец имеет в виду, но сегодня он был полон сюрпризов.

— Что?

— Легко бродить по свету, если у тебя есть якорь.

Но иногда этот якорь становился тяжким грузом, утягивая человека за собой.

Клайв нажал кнопку на кровати, чтобы изголовье чуть приподнялось.

— Сейчас сезон спаривания лошадей и коров, а я застрял тут.

— Доктора не говорили, когда ты сможешь вернуться домой? — Когда это произойдет, Сэйди наймет сиделку, чтобы присматривала за отцом.

— Нет. Мои старые кости срастаются не так быстро, как если бы я был моложе.

Да. Она это знала.

— А что врач сказал про повышенную температуру? Кроме того, что ты явно истощен.

Клайв пожал плечами:

— Я старик, Сэйди Джо.

— Но ты крепкий, как кожа старого сапога.

Уголок рта у отца чуть приподнялся.

— Да, но я уже не тот, что когда-то. Даже до этого случая кости у меня болели.

— Относись к этому проще. Когда ты выберешься отсюда, мы должны поехать на каникулы. — Сэйди не могла вспомнить, как давно они проводили каникулы вместе. Когда она была ребенком, отец всегда отсылал ее к родственникам матери или в лагерь. Сэйди думала, что он никогда не уезжал из «Джей Эйч» не по делам. — Ты сказал, что хотел бы попутешествовать по стране. Мы могли бы поехать на Гавайи. — Хотя она не могла представить своего отца на пляже в цветастых шортах и в сапогах потягивающим коктейль с зонтиком. — Или ты мог бы пожить у меня в Фениксе. В Аризоне целые города пенсионеров. — Пожилые люди любили Аризону. — «Джей Эйч» переживет без тебя несколько недель.

— Ранчо будет жить еще долго, после того как я умру. — Клайв посмотрел на дочь: белки его глаз были тускло-желтыми. — Так оно организовано, Сэйди Джо. Мы никогда не говорили об этом, потому что я думал, мол, у меня есть время, и ты вернешься домой по своей воле. Я…

— Папа, ты… — попыталась перебить его Сэйди.

— …нашел хороших людей, которые всем заправляют. — Он не позволил ей прервать себя. — Тебе не надо делать ничего, просто жить своей жизнью. И когда будешь готова, когда-нибудь, ранчо будет ждать тебя.

Его слова стали для Сэйди ударом. Отец никогда не говорил подобным образом. Никогда о делах или ранчо, или о том дне, когда его больше не будет здесь.

— Папочка…

— Но ты никогда не продашь нашу землю.

— Не продам. Никогда. Я даже не допускала мысли об этом, — сказала Сэйди, но не смогла солгать самой себе. Потому что думала об этом. И не один раз. Но когда произнесла это вслух, то поняла, что сказала правду. Она никогда не продаст землю отца. — Я — Холлоуэл. Как мой папа, дедушка и прадедушка. — Мерседес Джоанна была из Техаса, и это значило, что у нее крепкие корни. Неважно, где она жила. — Все мои якоря.

Клайв похлопал ее по руке. Один раз. Два. И три. Редкие три раза. Это было самое сильное проявление привязанности с его стороны. Как крепкое объятие от других отцов.

Сэйди улыбнулась.

— Как жаль, что я не знала дедушку. — К моменту ее рождения и бабушка, и дедушка уже отошли в мир иной.

— Он был злым, как кастрюля с гремучими змеями. Я рад, что ты его не знала. — Клайв убрал ладонь с руки Сэйди. — Он бы выпорол меня за то, что я смотрю в другую сторону от ранчо.