Спаси нас

Джеймс сжал губы и ответил на ее взгляд. Спустя несколько секунд он громко выдохнул:

– Делай как знаешь.

– Не так я себе это представляла, – тихо произнесла я.

– Я ценю то, что ты сделала для меня, Руби, – сказала Лидия и через стол потянулась к моей руке. – Но этому надо положить конец. Я завтра же пойду к ректору Лексингтону.

– Откуда ты можешь знать, где он живет? – спросила я, сердце бешено стучало. Казалось, будто и впрямь что-то может измениться. Будто и впрямь скоро кошмар закончится.

– Я не знаю, где он живет. – Лидия смотрела то на меня, то на Джеймса, и на ее губах появилась коварная ухмылка: – Но, к счастью, я знаю, где и с кем он проводит свободное время.

13

Джеймс

Опрометчивые поступки – неизбежная часть взросления. Я готов все забыть, если в понедельник в пятнадцать часов ты явишься на заседание правления. Это мероприятие есть у тебя в календаре. Не разочаруй меня.

С уважением,Мортимер Бофорт.

Я стер письмо отца, не ответив на него. Пульс подскочил, как только я увидел уведомление в почте, но теперь мне остается лишь качать головой. Он даже не потрудился обратиться ко мне по имени и воспользовался своей официальной подписью в конце – и это в письме к собственному ребенку. Если честно, меня не удивило, что он считает мое решение импульсивным. В конце концов, ведь он годами игнорировал все знаки, которые указывали на то, что я не хочу иметь ничего общего с компанией «Бофорт».

То, что он теперь пишет не для того, чтобы вернуть меня домой, а чтобы сохранить лицо перед правлением, только подтвердило тот факт, что я поступил правильно.

И когда-то это больше не будет причинять мне боль. В этом я совершенно уверен.

Я отложил телефон на кровать и огляделся в комнате, где Офелия разместила меня и Руби. Это гостевая комната, в которой всегда ночевали мы с Лидией, когда приезжали в гости. Уже тогда мы удивлялись особой обстановке ее дома, не имеющей ничего общего с нашей в Пемвике: начиная от обоев в цветочек над кроватями из пружинных блоков и кончая тяжелыми, слишком длинными бархатными шторами. Иногда складывалось впечатление, что Офелия подобрала эти вещи на улице и разместила их дома случайно. Тем не менее я всегда хорошо себя чувствовал у нее.

Мой телефон снова завибрировал, вырвав меня из задумчивости. Пришло новое письмо, и когда я увидел имя отправителя, в моем теле второй раз за этот вечер напряглись все мышцы.

Письмо было от Сирила.

Прости.

И больше ничего. Я нервно сглотнул и открыл приложение, подвешенное к письму. Постепенно загружались фотографии, которые я тогда сделал. Это были оригиналы, я сразу это увидел. Я резко выдохнул, хотя у меня в желудке вдруг стало муторно при виде этих снимков.

Я еще раз вспомнил, что я думал и чувствовал тогда, когда делал эти снимки. Я не знал, что за человек Руби, и хотел защитить Лидию и позаботиться о том, чтобы ей не навредили. Мне было все равно, если снимки будут обнародованы.

С телефоном в руке я пошел к узкой двери, ведущей в смежную ванную комнату. Постучался.

– Можешь войти, – сказала Руби.

Я открыл дверь.

– Ты не поверишь, что… – начал я, но слова застряли в горле.

Я думал, Руби приняла душ и давно готова. Но она вместо этого сидела в просторной угловой ванне. Волосы она заколола на макушке в узел, из которого выбились и намокли отдельные прядки. Я тяжело сглотнул. На голых плечах блестели капельки, и хотя поверхность воды почти полностью была покрыта пеной, некоторые участки ее тела все же было видно.

– Ты в порядке? – спросила Руби, наморщив лоб, и немного выпрямилась.

Я откашлялся.

– Сирил прислал оригиналы снимков, – прохрипел я наконец и поднял телефон вверх.

– Правда? – недоверчиво воскликнула Руби, подавшись вперед, чтобы лучше разглядеть дисплей. – А я уже почти потеряла надежду.

– Я же сказал, мы все исправим, – произнес я осипшим голосом.

Меня отвлекал вид ее мокрого тела, и я не мог ясно соображать. Я снова попытался откашляться.

– И что мы будем делать теперь? – спросила она после недолгого молчания. Я заметил, что ее голос звучит так же хрипловато, как и мой.

Вероятно, сейчас мне лучше всего уйти.

– Я передам их Лидии. И потом поговорим об этом. Я не хочу тебе мешать. Расслабься. – Я повернулся и хотел выйти за дверь, но голос Руби заставил меня замереть.

– Джеймс? – прошептала она едва слышно. Мое тело словно молнией прошило.

Я снова повернулся к ней. Щеки ее покраснели, и я откашлялся.

– А ты не хочешь… не хочешь остаться здесь?

Я открыл рот, но сказать ничего не смог.

Лицо Руби продолжало наливаться румянцем.

– Это необязательно. Но я…

Ее слова вывели меня из оцепенения.

– Конечно, я хотел бы остаться с тобой, – сказал я, медленно опуская руку, протянутую было к ручке двери. – Если можно?

Она кивнула.

Второй раз меня не нужно было упрашивать.