Спаси нас

– А почему вы не приехали вместе? – удивилась я.

– Рэн сказал, что его машине пойдет на пользу, если он прогонит ее как следует на хорошей скорости. Да вчетвером бы мы и не поместились, – объяснил Кешав.

– Еще бы, с этим-то, – произнес Грэхем, указывая на подарок.

– Уж не пирогами ли пахнет? Мне кажется, я учуял пироги, – вдруг сказал Алистер, пытаясь выглянуть из-за плюшевого зверя.

Мне пришлось подавить улыбку:

– Так, может, вы пройдете? Ты ведь знаешь дорогу?

Алистер что-то пробормотал в знак согласия. Они с Кешем пошли по коридору, и сердце у меня радостно подпрыгнуло, когда я увидела, как Кеш бегло погладил Алистера по спине. Хотя я и знала, что они хорошие друзья, но не думала, что однажды они могут стать парой – а все говорило именно об этом. Я взглянула на Грэхема, который смотрел им вслед и улыбался.

– Мы слышали, здесь намечается вечеринка? – послышался голос Рэна, и я оглянулась как раз в тот момент, когда они с Сирилом поднимались по лестнице к входной двери. Как и Алистер с Кешем, парни были в рубашках, и я подумала, что они специально договорились об этом.

Сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда я посмотрела на Сирила. Так странно снова очутиться лицом к лицу с ним. После нашего телефонного разговора мы не общались, и я не знала, как мне вести себя.

– Вы все верно слышали, – ответила я несколько запоздало и обняла Рэна, который коротко, но крепко прижал меня к себе.

– Вау, – сказал Рэн. Он поднял солнечные очки на волосы и стал разглядывать мой живот. – Я и не думал, что мы не виделись так долго.

– Я просто хорошо его прятала.

– Вижу. А остальные уже здесь?

– Да, в саду.

Он кивнул и двинулся мимо нас.

Сирил, Грэхем и я остались втроем. Между нами установилось неловкое молчание.

– Привет, – сказал, наконец, Сирил хриплым голосом. Он, как и Рэн, был в солнечных очках, так что его глаза оказались скрыты.

– Привет, – ответила я. – Хорошо, что ты приехал.

Сирил тяжело сглотнул и заставил себя улыбнуться:

– Спасибо за приглашение. – Он, наконец, снял солнечные очки, сложил их и сунул в карман рубашки.

Сирил и Грэхем молча стояли друг против друга, плечи у обоих были напряжены, зубы стиснуты. Атмосфера так накалилась, что я перестала дышать.

Наконец Сирил откашлялся.

– Мистер Саттон, это…

И снова молчание.

Я услышала, как Грэхем тихо выдохнул.

– Ты можешь называть меня Грэхем.

Прошла секунда, потом еще одна. Сирил, наконец, кивнул.

– Согласен, – сказал он, – Грэхем.

Я сделала шаг вперед, чтобы приветствовать Сирила, как и остальных, объятием. Он был так ошарашен этим, что в первую секунду даже не шелохнулся. Только через пару мгновений он поднял руку и обнял меня – осторожно и робко, как будто боялся спугнуть, если обнимет крепко. Я обнаружила, как привычно мне его тело. В этот момент он просто был мальчиком, которого я знала всю жизнь и который всегда приходил на помощь.

– Все о’кей? – спросил он и слегка отстранился от меня. Обстоятельно оглядел, и в его взгляде я заметила такие же неуверенность и разлад, какие чувствовала и сама.

– Пока нет, – честно призналась я. В глазах Сирила вспыхнула тревога. Он раскрыл рот, чтобы что-то сказать – вероятно, что может уйти, если я хочу, однако я его опередила: – Но все уладится. Наверняка.

С этими словами я закрыла за ним дверь и повела вместе с Грэхемом ко всем остальным в сад.

24

Эмбер

Мы еще не провели здесь и часа, а я уже с большой уверенностью могу сказать, что люблю Офелию Бофорт. И не только потому, что оформление вечеринки было таким впечатляющим, что для плохого настроения просто не оставалось места, а в первую очередь потому, что тетя Лидии оказалась такой крутой.

Она была из тех редких хозяек, в доме которых сразу чувствуешь себя уютно, хотя никогда прежде здесь не бывал. В первые пятнадцать минут она сунула мне в руку безалкогольный коктейль и побеседовала со мной и Руби о наших планах на жизнь. Она заговорила даже о моем блоге и сказала, что недавно подписалась на него и внимательно читает каждый пост. Как после этого я могла не считать ее классной?

Правда, моя эйфория немного поугасла, когда в сад вошел Рэн. Пока остальные бурно приветствовали его, я резко повернулась к Лин и начала разговор о галерее ее матери. Я не могла его видеть.

Я понимала, что сегодня будет нелегко. Потерять Рэна как друга нестерпимо, и хотя я намеревалась не показывать вида, резкая боль в груди в первый момент была так сильна, что я сначала не знала, что мне с этим делать, и дважды попросила Лин повторить то, что она только что сказала.

После этого я попыталась игнорировать присутствие Рэна и всякий раз вздрагивала, когда слышала его смех.

Я была рада, когда Офелия снова подошла ко мне, взяла за руку и потянула к большому холсту в задней части сада.

– О, как мило, – сказала я, увидев картину, нарисованную на нем: две черепашки, улетающие в небо на воздушных шарах. – Это ты нарисовала?

Офелия кивнула и выглядела при этом такой гордой, что я невольно улыбнулась.

– Но идею я нашла на Пинтересте.

Я посмотрела на палитру, лежащую на деревянном столе возле холста и заполненную красками:

– И что мне нужно сделать?