Спаси нас

У меня возникли похожие мысли, когда я сидел на совещании с отцом. Когда раньше мы с Лидией приходили к маме в «Бофорт» и видели ее за работой, я чувствовал страсть, с какой мама и другие принимали решения. У компании было сердце. В отличие от того времени сегодня атмосфера была натянутой, люди говорили безэмоционально и бессодержательно.

– Я знаю, что она имеет в виду…

– Офелия не верит, что ваша мать разделяла мысли мистера Бофорта.

Я наморщил лоб:

– Мама и отец всегда шли рука об руку.

– Это работало лишь потому, что слово вашей матери весило больше, чем слово вашего отца. Она могла контролировать то, что он делал, потому что, строго говоря, он был наемным работником. – Перси откашлялся. – Я думаю, ваша мать догадывалась, что нечто такое может произойти, если с ней что-нибудь… если что-нибудь случится.

– Что… – медленно произнес я. – Что ты хочешь этим сказать?

Перси решительно посмотрел на меня, потом резко выдохнул. Он сунул руку за воротник своей рубашки и достал оттуда серебряную цепочку с подвеской. Осторожно снял цепочку через голову и поднес ко мне так, чтобы я мог как следует ее рассмотреть. То, что было подвешено к цепочке, оказалось не подвеской, а ключом.

– Несколько лет назад ваша мать дала мне этот ключ. Она сказала, чтобы я хранил его как собственную жизнь. – Перси разглядывал маленькую бородку ключа и водил пальцами по потускневшему металлу. Он был словно в трансе. Потом Перси тряхнул головой, будто прогоняя остатки сна, и снял ключ с цепочки. Он подвинул его по столу, прежде чем снова надеть цепочку себе на шею и спрятать ее под рубашку.

Я взял ключ и начал вертеть в руках.

– Почему она доверила его тебе? – сипло спросил я.

Перси тяжело сглотнул:

– Мы были друзьями.

Разные мысли роились у меня в голове, но я пытался их вытеснить. Единственное, что сейчас важно, – это то, что у моей мамы была тайна. Тайна, которую она не могла доверить ни отцу, ни нам с Лидией, ни Офелии. Тайна, ключ к которой я теперь держал в руках.

– Она никогда не говорила, от чего этот ключ, – задумчиво произнес Перси. – Но я считаю, он должен быть у вас.

Я поднял голову и посмотрел на Перси, и мне вдруг бросилось в глаза, какой печальный у него вид. Я вспомнил о том, что говорила Руби. Ведь для Перси наверняка все это было нелегко – как смерть мамы, так и наш с Лидией отъезд из дома. Хотя он был водителем, но успел стать частью нашей семьи. И он значил для мамы так много, что она доверяла ему безусловно.

– Ты думаешь, ключ и тот странный звонок отца как-то взаимосвязаны? – спросил я наконец.

Он пожал плечами:

– Я не знаю. Но зато я знаю, что вашему отцу есть что скрывать.

Я снова повертел ключ в руке. Потом достал портмоне, раскрыл его и сунул ключ за список Руби. Решительно посмотрел в глаза Перси:

– Я выясню, что это.

– Я надеялся, что вы это скажете, мистер Бофорт.

28

Руби

Я сижу на холодных ступенях перед поместьем Бофортов и смотрю на часы. Джеймс еще час назад написал, что он на пути домой, и спросил меня, не хочу ли я зайти к нему. Я не колебалась ни секунды.

То, что я сказала ему сегодня днем, было серьезно. Я хотела быть на его стороне и поддерживать во всем – и если ему пришлось вытерпеть ужасное совещание в «Бофорт», я хочу по крайней мере провести с ним хороший вечер, пока не начался новый кошмар.

Мне не пришлось долго ждать, пока к дому подъедет «Роллс-Ройс». Я встала и отряхнула юбку от пыли. Перси остановил машину прямо у входа, и из нее вышел Джеймс. Хотя я и знала, что Джеймс чувствует себя неуютно в сером клетчатом костюме «Бофорт», но я не могла отрицать, что он был ему очень к лицу. Выглядел он идеально, сшит прямо по телу Джеймса, и я сглотнула, когда снова подняла глаза и увидела на губах любимого недвусмысленную улыбку.

Он тут же бросился ко мне и крепко обнял.

– Хей, – пролепетал он и поцеловал меня в голову.

– Ну, как все прошло? – осторожно спросила я, погладив его по затылку.

– Идем. – Джеймс кивнул в сторону двери: – Там все расскажу.

Он оглянулся на Перси, который как раз вышел из машины и прощался с нами наклоном головы, потом взял меня за руку и повел в дом. Он открыл дверь, но не успели мы ступить внутрь, как к нам шагнула Мэри.

– Мэри, нам с Руби надо побыть вдвоем, – сказал Джеймс. – Было бы хорошо, если бы никто нам не мешал.

Я почувствовала, как кровь прилила к лицу – как и к лицу экономки, на щеках которой вспыхнул легкий румянец. Слова Джеймса выбили нас из колеи, и я была ошарашена, когда он повел меня вверх по лестнице и свернул налево, к своей комнате. Он оглянулся через плечо, когда мы вошли в его комнату, и закрыл дверь.

Я ожидала, что сейчас Джеймс прижмет меня к стене и будет целовать без устали, но вместо этого он полез в карман брюк и достал портмоне.

– Я должен тебе кое-что показать, – повторил он слова, которые написал в эсэмэс.

Я вопросительно взглянула на него:

– Что случилось?

– После совещания меня забрал Перси, чтобы отвезти домой, но по дороге сделал остановку в одной забегаловке. Он поведал кое-что об отце. Нечто такое, что могло бы изменить все.