Спасибо за рыбу!

– Сами, товарищ Лазарев, наверное, понимаете. Я получаю высокую прибыль, благодаря отбору лучшего урожая и великолепной его обработке. Меня не интересуют миллионы тонн зерна.

– Ладно, извини, – президент откинулся в своём кресле, – понимаю, всё понимаю.

– Я тоже. Достали вас, да?

– Ещё как. И угадай, почему?

– Я?

– Именно! Тыкают пальцами в Абстерго, в ваши прибыли, в вашу технику… и хотят того же. И я хочу продавать не зерно, а дорогие колбасы да сыры! – Лазарев развёл руками.

Нда. Дилемма. Как говорили теоретики коммунизма – индустриализация и коллективизация это две части одного целого. В последнее время людей начали активно набирать в институты – прошлый год был рекордсменом, поступило почти на двадцать процентов больше, чем раньше. Результат действия директора. И я решил повторить его метод, но говорил, скорее для себя самого, чем для президента:

– Сейчас это объективно нереально. Причин немало – во-первых – это гиперсложный и супердорогой обрабатывающий комплекс. Во-вторых, что более важно – это сельское хозяйство. Нужна высокая культура труда, а обеспечить её… обеспечить её я не могу иначе, как репрессивно-поощрительными методами. Не будем же мы каждого алкаша ссылать в Сибирь? Сейчас не то время, когда такое было реально. Алкозависимость и наркозависимость в деревнях – главное препятствие на пути к увеличению дохода. Даже если я сделаю заводы, даже если дам им необходимую сельхозтехнику – технику разломают или попортят ненадлежащим использованием, из-за массовых и постоянных нарушений инструкций, в основном – из-за лени, мы нихрена не добьёмся.

– А если инструкции будут выполняться?

– Маловероятно, – я вспомнил, что тут ещё и Лазарев сидит, – у меня таких примеров масса. И это учитывая все труды по обеспечению точности выполнения инструкций. Один деятель решил не закладывать нужное удобрение, потому что «да зачем оно нужно», другой не включал систему полива, потому что, видите ли, земля влажная… а земля нормальная, через полив идут минеральные удобрения. А уж список косяков по-пьяному вообще не пересчитать, один другого хлеще. У нас всё рассчитано, удобрения, орошение – с точностью до грамма и миллиметра, исходя из биохимических показателей и генетического кода растений.

Да, точность была большая. Тут как в самолёте – есть чёткие инструкции, на каждый случай, регламентированы все возможные отклонения. Если что-то идёт не так, как обычно – смотрим в инструкцию, если в инструкции нет или не понятно – звоним агрономам. Никакой самодеятельности и никакого отклонения от регламента не допускается, даже если очень хочется. И вот деревенские придурки умудряются вообще работать – кто в лес, кто по дрова. От таких мы быстро избавляемся, но тем не менее, учитывая, сколько людей занято – несколько деревень, проблема остаётся. Выселение из корпоративной деревни – дело суровое. Частнособственнический инстинкт в сельских жителях силён, особенно это отмечал директор. У большинства домов есть частные огороды, поля по десять-пятнадцать соток. И человека не парит, что он спину надрывает на своих частных пятнадцати сотках, а в корпоративном поле за это же время, не прилагая усилий, выращивает в сотню раз больше. Лучше по колено в дерьме, с грыжей и остеохондрозом, получить на порядок меньше, но зато СВОЁ. И вот ломать эти устои было сложно, невидимая сила в людях поселилась и работала в глубине души, червячком грызя её, оправдывая непродуктивный труд. Сила частнособственнического инстинкта.

Я не против частного фермерства – но тогда уж обеспечить массу товара, а то такие частнособственники страну не прокормят. Они прокормят только самих себя, а у нас не Шир, между прочим! Индустриальная, ядерная держава, которую многие хотят попробовать на прочность…