Спасите наше королевство (СИ)

– Антоний, что с тобой? – закричал Тристан.

– Говорил тебе, это была глупая затея. А теперь у меня из груди торчит дротик. И зачем я с вами связался? Что-то мне плохо, – с этими словами Антоний, зацепив кроны деревьев, буквально повалился на землю.

От удара король вылетел со спины дракона. В теле что-то хрустнуло. Превозмогая боль в ногах и ребрах, Тристан подполз к Антонию. Тот был без сознания – из его груди торчал дротик от баллисты.

«Надо его вытащить», – подумал Тристан.

Он начал дергать за древко, вскрикивая каждый раз от собственной боли. Наконец ему удалось выдернуть дротик. Из раны потекла багровая кровь. Тристан содрал с себя накидку и закрыл ею рану. Силы оставляли короля. Он привалился к дракону спиной, зажимая его рану своим телом и потерял сознание.

Новоявленный король не видел, как прогорела сухая трава. Тогда же элитная кавалерия Истреллы ударила в правый фланг и смяла войска, находящиеся под командованием графа Арманда. Но герцог Самсон держал там резерв воинов с тяжелыми копьями и алебардами. Когда кавалерия завязла в боевых порядках суденцев, свежие силы набросились на всадников и, перебив изрядное их количество, обратили в бегство.

На другом крае, конница под командованием Драгомира бросилась на оборонительные порядки норданцев. Но северяне вернулись на подготовленные позиции за колья, откуда смогли успешно отбить атаку.

В центре две встречные людские волны схлестнулись на середине холма. С животными криками люди отчаянно принялись истреблять себе подобных. Они били, кололи, кусали, выдавливали глаза и вырывали кадыки. Душили и захлебывались в крови, проламывали черепа и крушили ребра. Все поле боя буквально звенело, громыхало, трещало и стонало, издавая ужасающие звуки бьющего оружия, свистящих стрел и дротиков, врезающихся в людей камней, гудящих тетив, разрывающейся плоти и предсмертных криков.

Линии воинов бросались в бой, отступали и вновь шли в атаку. Конница с обеих сторон продолжала попытки нанести решающий удар, но силы кавалеристов в каждой атаке таяли.

– Мы должны победить! Иначе они нас всех перережут! А потом придут в наши дома и там изнасилуют и убьют всех женщин! – кричал Альфред, толкая своих воинов в очередную атаку.

– Если мы проиграем, то все – от новорожденных до стариков – станут их рабами! Они будут насиловать наших жен, а дети станут прислуживать захватчикам! – орал Самсон, раздавая пинки своим солдатам.

Кровавая резня, подстрекаемая командирами, продолжалась до заката. Лишь когда опустилась темнота, оставшиеся в живых отступили в свои лагеря. Поле боя было усеяно телами погибших и умирающих. Потери с обеих сторон были ужасающие – армии потеряли до половины своих воинов.

– Еще одна такая битва, и остатки наших войск перебьют местные крестьяне, – сказал Альфред своим офицерам.

– Еще одна такая битва, и с оставшимися силами мы не сможем вернуть земли, которые у нас отобрали, – высказался Самсон перед своими подчиненными.

Осознав масштабы произошедшего, военачальники встретились поздней ночью и договорились о перемирии. Альфред и Свонит оставляли все захваченные земли, а взамен Самсон пообещал им золото. Сделка всех устроила.

– Неплохо повоевали, – рассуждал Альфред. – Пусть новых земель не получили, но зато разжились золотом. Министр финансов будет очень доволен из-за того, что погибло много наемников и не нужно им платить жалование. Обидно, что потеряли элитную кавалерию, конечно. Но года через три подрастет молодняк и займет места погибших. Ничего, мы еще вернемся. Очень уж мне эти земли понравились.

– Земли мы свои отстояли – это хорошо. А вот золото жалко, – думал Самсон. – Впрочем, надо будет расспросить дракона, где он там корабль Древних с сокровищами видел. Отправим туда экспедицию и еще больше золота наберем. Наймем огромную армию и отомстим этим наглецам.

***

Утром собирали погибших. Знатных складывали в телеги и увозили в их в семейные поместья. Среди них оказались герои осады Тригейта – граф Арманд и барон Арнольд.

Для остальных вырыли огромные ямы. С них снимали более-менее целую одежду, кольчуги, обувь, а тела сбрасывали в братские могилы. Закончив работу, армии разошлись в разные стороны. На холме остались лишь вороны да шакалы, которых привлек запах крови и смерти.

Роузгейт, Судения

Тристан открыл глаза. Тело болело, голова противно кружилась. Он лежал на мягкой постели в просторных покоях. Подле него сидели заплаканные Оливия и матушка.

– Он открыл глаза! Живой! Матушка! Он живой!

Оливия нежно обняла Тристана, прижавшись к нему всем телом.

– Тристан, я так за тебя испугалась. Пока я сидела здесь ночами и смотрела на твое лицо, поняла, что успела влюбиться. Я так боялась тебя потерять.

– Оливия, я тебя тоже люблю! – прошептал Тристан. – А я страшился, что погибну и никогда тебя не увижу!

– Я же тебе говорила, ничего ему не сделается, – увещевала королева-мать. – Ушибся немного. Скорей всего головой. Полежал без сознания несколько дней. В следующий раз не будет летать в опасных местах на сомнительных драконах.