«Спасите наши души!». Неизвестные страницы истории советского ВМФ

Названная акустиком дистанция была настолько огромной, что намного превышала максимальные пределы, заложенные в ТТД лодочной станции.

—  Неплохо! — отреагировал Дубивко. — Уклоняемся!

Так, крадучись, Б-36 пробиралась все дальше и дальше, успеш­но минуя бесчисленные поисковые группы американцев. Трудно поверить, но советские подводники в блестящей импровизации настолько грамотно использовали местные природные условия, что обманули американцев, которые осваивали здешние воды в течение многих десятилетий.

В назначенное время подводная лодка прибыла в исходную точку форсирования пролива Кайкос, известного коварностью своих рифов. О занятии позиции, всплыв ночью, доложили в Москву. Где-то в черноте южной ночи дышали ароматом цитрусовых рощ Багамы. Главный штаб ВМФ дал радиограмму: «Форсировать пролив Кайкос под РДП». Погрузившись, оставив над волнами лишь длинный хобот всасывающего воздух «шнорхеля», Б-36 начала осторожно входить в оскаленный скалами зев пролива Когда же она вновь подвсплыла на следующий сеанс связи, получили новую радиограмму: «Отойти от пролива и занять позицию радиусом 60 миль у входа в Кайкос в Ш... Д..» В кабинетах большой политики сейчас решали большие вопросы; стиснутым теснотой отсеков подводникам оставалось лишь гадать, что же происходит сейчас наверху и как решится их судьба.

Подобные указания о занятии определенных позиций получили и остальные лодки. Может показаться невероятным, но Главный штаб ВМФ, уже будучи осведомленным о том, что Б-130 Шумкова, с вышедшими из строя дизелями и окруженная со всех сторон аме­риканскими эсминцами, отходит на ост, без всяких эмоций нарезал ей боевую позицию у пролива Кайкос, сообщив об этом командирам трех остальных подлодок. Почему произошла эта нелепица, остается только догадываться.- Однако эта халатность операторов ГШ вскоре едва не привела к самым трагическим последствиям...

Получив полагавшуюся ему информацию, командир Б-36 тотчас нанес позиции всех четырех лодок бригады в соответствии с пере­данными координатами на карту обстановки. При этом мифическая позиция Б-130 оказалась всего лишь в ста милях южнее позиции Б-36. Разумеется, что капитан 2-го ранга Дубивко, не зная, что же на самом деле случилось с лодкой Шумкова, пребывал в твердой уверенности, что с южных румбов его надежно прикрывает боевой товарищ.

Связь с Москвой все время была неустойчивой. Передача каж­дой радиограммы превращалась в сплошное мучение. При этом, регламентируя разную мелочевку, Главный штаб упорно молчал о главном — о военно-политическом положении вокруг Кубы. Правда, кое-какую информацию все же удавалось иногда выуживать из эфира радиоразведкой. Новости же были самые тревожные: на Кубе находятся наши ракеты с ядерными боеголовками, американцы готовят мощный десант на остров, на Флориде вовсю строят бара­ки для предполагаемых советских пленных, главком ВМФ СССР установил четырехчасовую готовность для всего флота, американцы вокруг Кубы все свои противолодочные силы.

К этому времени сильно ухудшились и условия обитания на лодке. Температура в отсеках достигала уже шестидесяти градусов. У аккумуляторных батарей были все шестьдесят пять. Вахтенные у механизмов через 15—20 минут теряли сознание, поэтому их меняли через каждую четверть часа Из-за высокой температуры и влажности, когда тело не успевает выделять пот, на теле у людей обильно появлялись наполненные жидкостью пузыри, лопавшие­ся даже при легком прикосновении, превращая тела в сплошные кровоточащие раны. Началось быстрое обезвоживание организма. Многие потеряли больше половины своего веса и теперь больше походили на живые скелеты, чем на тех здоровяков, какими уходили в поход. Корабельный врач капитан Буйневич пытался облегчить страдания людей, но много ли он мог сделать? Держались лишь на энтузиазме да на компотах, которые пили вместо завтрака, обеда и ужина. Однако несмотря на весь драматизм положения, ропота и истерик не было. Стиснув зубы, экипаж Б-36 делал свое дело, по­нимая, что, может быть, завтра от их опыта, выдержки и мужества будет зависеть судьба мира. Единственной просьбой, с которой иногда подводники обращались к своему командиру, была просьба хоть немного посидеть в концевых отсеках, где температура была на несколько градусов ниже, чем в центральных.