Спаситель

— Уверен. За право стать твоим псом он согласился участвовать в этом. Но это его условие. А теперь о моих. В твоем разряде есть приказчик Причулымского острога Мартемьян Захарович, смещенный человеком Карамацкого Пафнутием Шелкопером. Указом своим назначишь Мартемьяна Захаровича воеводой Красноярского уезда.

— Уезда?!

— Именно. Отдашь в управление ему четыре острога — Кузнецкий, Ачинский, Причулымский и Красноярский с правом назначать приказчиков. Ясак с них будет поставляться в Томск по верной переписи. К этому — право торговать без откупов и сборщиков моим людям в уезде. В ответ получишь защиту юго-восточных границ разряда от киргизов и кочевников.

— Целый уезд, — усмехнулся, цыкнув воевода, — тебе палец в рот не клади.

— Ты хотел сказать Карамацкому.

Воевода поджал губы, кивнул.

— Чаю размен гожий, я согласен.

— Значит, договорились?

— Яко он сдохнет? — неожиданно спросил Иван Иванович.

— Не знаю. А что, это важно?

— Пущай хочь бо еже не быстро. Хочу чтобы он видел меня, донележ [пока] подыхает.

— Понимаю, но лучше все сделать быстро.

Воевода вздохнул и мелко понимающе закивал.

— Так… по рукам? — спросил Завадский.

Воевода как-то неприятно скривился.

— Ин еже бо… смущение одно имеется.

— Что еще?

— Складно сказано, токмо едино не достает, обаче ведаю как решить сие. Довесок надобен.

— Какой довесок? — недовольно спросил Завадский.

Иван Иванович махнул Савке, сидевшему в глубине церкви.

— Эй ты! Поди-тко сюды!

Савка сверкнул глазами в сторону Завадского, тот неохотно кивнул.

— Во-ся, — сказал воевода, беря подошедшего Савку под руку, — дивно расписал ты все, Филипп, и допускаю аз, еже такожде бо еже и станется, обаче не таи обиду, ин еже опасность имеется и для меня, посему сице не уразумел я — кто же ты таков.

Завадский начал сердиться.

— Да какая разница!

Иван Иванович цыкнул.

— Большо не важно, а негли бо есть. Ты сказывал овый братец твой? — воевода тряхнул Савку за руку. — Я возьму его с собой в острог, яко аманата.

— Зачем это?

— Да токмо ради моего покою. Ты не пужайся, с братца твово и волосок не спадет, спрячем ево в тайной коморе. Кормить-поить будем вдосталь. А егда в субботу ты явишься вот и заберешь братца своего.

— Хреновая идея.

— Чаво?

— Так не пойдет.

— Ну, Филиппушка, — елейно заговорил воевода, крепче вцепляясь в руку перепуганного Савки, — ежели так не пойдет, стало быть не все убо гладко, яко ты расписал, из чего следует, еже покамест и я откажусь.

— Просто… мой брат тут вообще не причем, он просто конюх.

— Яко ведаешь.

Иван Иванович хитро прищурился, глядя в откровенно растерянное лицо Филиппа и отпустив Савку, крикнул:

— Афанасий! Пора нам!

— Я пойду, братец! — сказал вдруг Савка, уверенно глянув в лицо Филиппа. — Кольми спрячут меня, так и добре, а в субботу же встретимся.

— Во-то! — подтвердил воевода.

Завадский посмотрел на Савку.

— Пойду, Филипп, — повторил он уверенно и обратившись к воеводе, добавил, — а ну показывай идеже зде тайные лазы!

Воевода расплылся в улыбке.

— Хорошо! — сердито согласился Завадский. — Это твоя гарантия, но пусть будет и моя — как будет сделано дело пускай брат мой встречает меня на дозорной башне острога!

Воевода протянул ему сжатую в кулак руку. Завадский, впервые увидевший здесь этот жест, ничего не придумал лучше, чем стукнуть по ней своим кулаком.

Иван Иванович засмеялся.

— Во-то сегда уговорилися, братец. — Сказал он напоследок и вместе с помощником своим и Савкой направился в пономарную.

Глава 26

С трудом без Савки, Филипп кое-как управляя парой, только в ночь добрался до условного места, где поджидали его Данила с Антоном. Завадский был не в духе, молчал, рассказал только о том, куда подевался Савка, и велел по прибытию немедленно искать новые места для укрытий.

Последнему удивился Данила.

— Все изместья меняем, Филипп?

— Все.

— Почто же?

Завадский не ответил, а Антон сидевший рядом с Филиппом потянулся вперед и дал управлявшему лошадьми Даниле легкий подзатыльник.

— Дурень! Топерва у них тот, овый о нас все ведает! — сказал он, после чего воцарилось тягостное молчание.

* * *

На следующий день Завадский встретился с Артемьевым на заброшенном зимовье кочевников в сосновом отъемнике примерно в десяти верстах к северу от Томского острога. Артемьев якобы дознавался по следу беглых холопов, учинивших расправу над земским бурмистром в Волочаевской сепи, продолжая исполнять поручение Карамацкого. Надо признать бунты и убийства купцов и даже приказчиков в небольших острогах охватили весь север разряда от Томска до Кети. Даже Завадский слышал о них, едва ли не каждый день.

Подполковник выглядел спокойным и расторопным, Филипп с самого утра был задумчив и хмур.

— Воевода признает тебя новым полковником. — Сказал Завадский подошедшему Артемьеву.

Тот заглянул ему глаза.

— Благая весть. Обаче я хотел бы услышать сие от него.

Филипп покачал головой.

— Встреч с ним больше не будет. Слишком опасно. Теперь все общение только через его помощника.

— Я же рискую своей шкурой.

— Мы все рискуем, но ты получаешь больше всех.

— Ты еже сице зело сердит? — улыбнулся Артемьев. — Какой помочник?

— Афанасьев.