Спаситель и сын. Сезон 6

Внешний вид и костюм молодого человека всегда были верным барометром его внутреннего состояния. Иногда он даже не мылся. Зато в другие времена был щеголеват и подтянут. Умыт, одет стандартно на все случаи жизни – джинсы, кроссовки, – отметил Спаситель, ставя перед Самюэлем чашку кофе.

– У меня девушка, – сообщил Самюэль. – Честно говоря, обе бывшие меня задрали, к одной не подойди, другой плевать, чем, как и с кем заниматься.

Так Самюэль подвел итог своей сердечной жизни. Его первой, беззаветной любовью была недотрога Марго Карре, а экстравагантным сексуальным опытом – Эльфи, сторонница «полиамории»[14], жившая вместе со своей девушкой Миной.

– Скажу, хоть это и не важно, что мою девушку зовут Эмелина, и я зову ее Эм, а она меня Сэм.

Чувствовалось, что Самюэль доволен. И даже пресыщен. Но не счастлив.

– Любят только раз, – сказал он и без паузы сразу же сообщил: – Знаешь, несмотря на хорошие результаты, я бросил подготовительные курсы.

До сих пор Самюэль шел, говоря по-школьному, прямой дорогой.

– И чем занимаешься? – спросил Спаситель, изображая безразличие.

– Прямо сейчас? Тестами.

– Какими?

– Чувствительный, нечувствительный, ну и так далее. Характерологией. Ты в курсе?

– Ну-у…

– Ты знаешь, какой я?

У Спасителя не возникло никаких колебаний: чувствительный, пассивный, вторичный.

– Чувствительный.

– Right[15].

Они взглянули друг на друга, и Самюэль не мог удержаться от смеха: от его психолога ничего не скроешь.

– Я ее видел, – сказал он.

– Кого?

– Не притворяйся.

Самюэль дважды встретил Марго в минимаркете неподалеку от дома. В первый раз они отвернулись, чтобы не здороваться. А потом столкнулись нос к носу у полок с мюсли. Немного поговорили.

– Ты не поверишь, она живет на одной со мной улице.

Самюэль думал поразить Спасителя, но услышал от него только традиционное «так, так, так». И парень, и девушка – оба проходили у него курс лечения, так что ему довольно давно уже стало известно, что они нашли себе комнаты на улице Бёф-Сен-Патерн. Судьба их сближала, по крайней мере, географически.

– Понятно, тебе плевать, – сказал Самюэль, больно задетый безразличием психолога. – В общем-то, всем плевать…

– Но не тебе.

Молодой человек быстро заморгал и стал очень похож на своего отца. Спаситель вспомнил, что у Андре Вьенера, когда он волновался, тоже начиналось что-то вроде тика.

– Я на ней не зациклился, – сказал Самюэль, сосредоточенно глядя внутрь себя. – Не говорю, что она женщина моей жизни. Но не отнимешь…

– Чего?

– Что это любовь.

– Говоря с ней, ты это почувствовал?

– Да.

У Марго тоже была пара, какой-то парень старше нее. Самюэль заметил его, когда расплачивался на кассе. Сальные патлы, трехдневная щетина. Работает то ли в школе на продленке, то ли в «Макдоналдсе». Что она в нем нашла, непонятно.

Сердечная боль могла мучить Самюэля год за годом, а его отец порхал легким мотыльком от сердца к сердцу. Вот она, разница между чувствительными и невротиками.

Прощаясь с Самюэлем у дверей, Спаситель протянул ему руку и сказал таинственным полушепотом:

– «Мои страсти питали во мне жизнь, мои страсти ее убивали».

– Это еще что такое? – подозрительно взглянул на него Самюэль.

– Руссо. Думаю, тебе это понятно. Он тоже был чувствительный.

Самюэль шел по улице Мюрлен и повторял: «Мои страсти питали во мне жизнь, мои страсти ее убивали». Почему он не может любить Эм? Она славная, сговорчивая и даже хорошенькая. Почему любит Марго, девушку с проблемами, которая никогда с ним не будет? Он что, нуждается в страданиях, чтобы чувствовать себя живым? Самюэль не пришел в восторг от характеристики «чувствительного», которую вычитал в старенькой брошюрке по психологии: «Склонный к размышлениям интроверт*, меланхолик, часто недовольный собой, питает свою жизнь воспоминаниями о прошлом».

«Может, я не люблю сам себя?» – таким размышлением Самюэль завершил свой день.

Спаситель в общем-то был спокоен за Самюэля, его мысли занимал другой пациент – Элла-Эллиот, подросток, которого он вел с двенадцати лет. Поначалу работа была плодотворной и, можно даже сказать, успешной, но в конце концов стала серьезным испытанием. Может быть, пришел день, когда стоит вскрыть гнойник? Сказать Эллиоту, что он на самом деле об этом думает? «А что он на самом деле об этом думает?» – спросил сам себя Спаситель, застыв неподвижно в кресле.

Он вспомнил Эллу совсем еще девочкой в тот день, когда она нацарапала на бумажке признание, что у нее начались месячные. И сказала: «Это отвратительно. Я не хочу, чтобы у меня росла грудь. И вообще не хочу быть девушкой. Мальчиком же быть лучше, правда?» Каким образом она пришла к мысли «я и ЕСТЬ мальчик»? Вообразила, будто все в ее власти: захотела – и превратила себя из девочки в мальчика? Будто она обладает магической силой, как сам Господь Бог?

Спаситель не сразу услышал, что в дверь стучат.

– Да-да, входи, Эллиот, извини, пожалуйста!

– Нет, это я был невежливым… Но дело в том, что я тороплюсь.