Спаситель (СИ)

Когда после двадцати часов сна, Аким вышел из чума, он увидел Данилу, сидящем на пне. Данила осторожно встал, Аким бережно обнял его. Радости не было предела – Аким побежал будить Савку и через полчаса они делились с Баканом своими версиями событий.

Бакан сообщил самую благую весть – спрятавшись после бойни, он с тремя верными бойцами, принялся ждать. К утру люди Рогаткина ушли, оставив небольшой караул – стеречь ущелье. Бакан убил их и носился по долине, разыскивая выживших. Таких было немного и среди них оказался Данила. Бакан же поведал, что ни на поле, ни на дрогах и повозках, на которых вывозили пленных, и за которыми следили его люди, Филиппа, Антона и Беса замечено не было.

Аким при этих словах самодовольно пихнул Савку локтем.

– Еже я тебе сказывал!

– Обаче, братья, нет известий, еже стало с товаром!

– Яко-то нет, – усмехнулся Аким, – товар зело в надежном месте, да верьте, братья, его никто пуще нас не сыщет.

Бакан улыбнулся.

– Получается почти ничего не потеряли? – спокойно сказал Данила. – Токмо надобе сыскать Филиппа?

Аким положил руку ему не плечо.

– В мале тебя не потеряли, а иные не егда не вернутся!

– Не все сице годе, братишки, отряд Безхвостьева перекрыл все пути к цинам. Ныне торговати онамо нельзя.

– Филипп что-нибудь придумает, поне надобе живо найти его.

– Толки броднят, еже носится Коротышка с войском близ Селенгинска.

– Филипп алкает выйти к нам!

– Сколько у нас людей? – спросил Аким.

– Ежели наскоро, две сотни соберем, – ответил Бакан.

– Идем!

– Да надобе отправить пару скороспешцев к Юншэню.

– Почто?

– Во еже дожидался товара. Мы още в деле.

***

В ворота замысловато постучали. Антон снял брус, дверь тотчас приотворились и через небольшую щель в амбар проник Бес с ведром воды.

– Худо. – Сказал он обступившим его Филиппу, Антону и Тишке. – Внутри зело стерегут, да снаружи в три кольца окружили, даже на горы мушкетеров посадили. Придумать такое – пожелал бы да не сумел. Рано утром еже бы ни говорили, почитаю они верно пойдут на приступ. Выдюжит ли наш Провоторка?

– Есть шанс проскочить?

Бес покачал головой.

– Я бы зело не рассчитывал. Голохватов боло не дурак.

Филипп отошел, присел на стопку льна, задумался, глядя в стену. Неужели конец? Ситуация тотально безвыходная, только чудо может спасти, но ведь так не бывает.

Антон с Тишкой соорудили нехитрый обед – отварили яиц с репой, дали порцию Завадскому. Филипп поел через силу, затем отыскал среди коробов самый дорогой чай – золотой улун, который продавался по двадцати рублей за фунт, бросил в котелок добрую щепоть.

От чая в голове прояснилось, на какую-то минуту даже появилась надежда, мир стал ярким, небо звездным, проблемы отступили.

Филипп лег на шелковые ткани в своем грязном бушлате, рассмеялся этому, закрыл глаза и положив руки под голову стал тихо воспроизводить напев плывущего Романа Карцева из старой советской сценки «Воскресное утро».

– Ты чего, братец? – удивленно спросил Бес.

– Что?

– Ну-ка напой еще, – Бес достал пыжатку.

– Вот еще. – Засмеялся Завадский. – Ты серьезно?

Бес проиграл три ноты.

– Не станете плясать, слово даю!

– Ну тебя к черту.

Бесу, впрочем, все равно хватило услышанного. Глядя на звездное небо через дыру в крыше, Завадский с удивлением слушал, как печальные звуки «Strangers in the night» плывут в стылом ночном воздухе в своей самой удивительной кавер-версии.

– Ты так и не назвал своего настоящего имени. – Сказал Филипп Бесу, когда тот закончил играть.

– Брат, ведаешь ли, мне мнится огромная лодка да женщина, под звездами, обращенная ликом ко мне. Она тихо глаголет мне «Сальва» да что-то еще – сию стень я вижу во снах, и прежде иного еже видал я на белом свете. Женщина пела мне песни, инде я хорошо помню токмо ея лик в звездном небе да последнюю песнь. Кружилось небо. И ласковое «Сальва» стало страшным. Бысти ее слова моими, да виденное тенью той жизнью, овой не суждено бысти. Такожде, брат. Ежели и было, имени своего мне уж не сведать.

– Сальва значит Сальваторе. – Сказал Филипп. – Это и есть твое имя. Ты итальянец. Я так и знал.

В лице Беса мелькнул испуг.

Филипп повернулся к нему.

– Ты все помнишь.

– Разве есть такое имя? – спросил Антон.

– Да, латинское, означает «Спаситель».

Бес отвернулся и хмуро стал глядеть в угол амбара.

– Алкаю бы още пожить, братья. – Сказал с грустной усмешкой Антон. – Да токмо видать мы все залоги перебрали – на том свете нас давно уж заждалися.

– Я с жизнию прощался в тот день, егда вас встретил и с той поры в долг живучи. – Мрачно добавил Бес. – А топерва свое имя сведал и будто тоже помирать расхотелось.

– Не пугайте Тишку.

– А что, брат, пущай привыкает. Ты разбойник, брат Тишка, али кто?

– Я с вами. – Ответил Тишка.

– Во! А кольми с нами, ведать должен, еже конец внегда един. Али большо ты разумел будто станешь тихим общинником и помрешь на полатях в большой избе в окружении детей да внуков?

– А разве худо? – спросил Антон.

– Я, брат, не могу себе такого представить.

– Разумеешь, из меня вышел бы худой пахарь?

– Из тебя? Да ты окромя опиума во еже сеял?

Оба они засмеялись.